Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Конечно, у хорошего охотника тоже похожие ухватки. Человек, всю жизнь проживший в лесу и промышлявший охотой на зверя, примерно также ведет себя — неслышно идет по тропе, перешагивает через пересохшие сучья, отводит рукой в сторону ветви деревьев, привечает чужие следы, готовит укромное место для недолгого привала или ночлега. Но было все же отличие, которое неосознанно ощущали обычные люди, и ясно чувствовали люди с опытом и непростой судьбой. При встрече с таким человек обычный прохожий просто отходил в сторону, и сам не понимая почему это делая. Человек с опытом же сразу поймет, кто идет ему на встречу: ощерится, насторожится.

— Что скажешь, сержант?

В сержанте чувствовался не просто хищник, а нечто более чуждое, мощное, непреодолимое. Примерно так же ощущался горный поток или лавина, которые просто не оставляли шансов на спасение. Похоже себя ощущал и Сталин, который никогда не жаловался на своей чутье опасности. И оно ему сейчас четко и ясно говорило — «держись от этого человека подальше».

— Ведь, это ты убил всех нападавших? Ведь, толком не было никакого боя, а мою охрану просто закидали гранатами и расстреляли из пулеметов? Так ведь? — сержант оторвался на мгновение от почти очищенной тушки и кивнул. Похоже, его совсем это не заботило. — Ножом? — тот снова кивнул, прекрасно понимая, о чем шла речь. — Силен…

Сложно было даже представить себе, как можно было убить с помощью ножа такое число людей. Из автоматического оружия-то могло не получится, а что тут говорить про самый обычный нож. Однако реальность была такова, что сержант за какие-то неполные пол часа вырезал примерно взвод с огнестрельным оружием в руках. Почти тридцать здоровых мужчин посредством ножа!

Качнув головой, Сталин затих. Что-то ему совсем не нравился ход его мыслей. Постепенно вырисовывалась очень странная, с душком картина, в которой было столько белых пятен, что по спине ощутимо тянуло холодком. Все, что он узнал за эти неполные сутки, едва не кричали ему, что этот сержант не тот, за кого себя выдает. Может он и не сержант, вовсе.

— Ты кто такой? — тихо вырвалось у Сталина, когда бурление мыслей в голове достигла пика. — Ты, ведь, никакой не сержант? Чей-то агент? Диверсант, и пришел по мою душу?

Сталин повернулся на другую сторону, делая вид, что у него затек бок. Сам направил револьвер в сторону сержанта и приготовился нажать на спусковой крючок, если что-то пойдет не по плану.

— От Черчиля привет? Да? Или все-таки на абвер работаешь?

Сейчас ничего нельзя было исключать. Понимал, что его голова — это очень и очень ценный приз для многих разведок мира. Одни хотели его убрать или похитить, другие — сохранить ему жизнь. Словом, недавнее нападение с переодеванием могло было быть частью многоходовой операцией, заказчики и исполнители которой могли иметь совершенно противоположные цели и задачи, и также находится на разных континентах.

— Что молчишь?

Палец у Сталина плотно лег на спусковой крючок и даже проделал часть пути перед выстрелом. Слишком уж серьезным казался противник, чтобы давать ему хоть малейший шанс на отпор. Как сержант работает ножом лучше не вспоминать. Эти потрошенные тела до сих пор стояли у него перед глазами.

— Ну? И ножиком не балуй…

Сержант или тот, кем им назвался, совсем не спешил. Не торопясь очистил тушку от потрохов, которые тут же завернул в несколько листьев лопуха и сразу же перевязал куском бечевки. Затем основательно протер нож, тщательно стирая с лезвия и ручки остатки крови, шерсти. И лишь потом поднял голову.

— А ты точно хочешь знать? Тебе может не понравиться, что ты услышишь.

— Выкладывай, переживу, как-нибудь, — хмыкнул Сталин, не своя глаз с собеседника. — И не надо юлить.

Сверкнув глазами, сержант кивнул. И почему-то от этого кивка повеяло то ли предупреждением, то ли угрозой, что сразу же уловил напрягшийся Сталин.

— Меня в этом мире знают как сержанта Красной Армии Равиль Биктяков, — сержант одернул обшлаг шинели, зазвенели ордена и медали на груди. Причем награды были такие, что не зазорно и генералу на груди носить. Значит, заслуженный командир, а не просто штабной и штаны где-нибудь просиживал, сразу же подумалось Верховному. — Командира разведывательного взвода…

Едва прозвучало имя, рука Сталина сама собой дрогнула. Вытащив револьвер, медленно положил его рядом с собой. Несколько раз с силой растер лицо, глаза, словно не мог поверить в то, что видел прямо перед собой.

— Ты тот самый Биктяков?

Он с жадностью рассматривал сержанта, пытаясь увидеть в нем все то, что слышал о нем до этого. Ведь, именно этого человека «с собаками» разыскивал почти весь личный состав наркомата государственной безопасности. Обыскались его и в действующих частях, и на родине. Вдобавок, оба посла — французский и английский — продолжали обрывать телефон в приемной, допытываясь, когда они смогут встретиться с выдающимся советским героем. А он, оказывается, тут в лесу прячется.

— Именно так меня здесь называют…