Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

— Члены Государственного комитета обороны, члены Генерального штаба, командующие фронтами, товарищи, все вы знаете оперативную обстановку, сложившуюся на фронте. Она, без всякого сомнения, тяжелая, но управляемая. Враг, не щадя сил, продолжает наступать на Москву. В бой бросаются все, накопленные ранее, резервы. По данным разведки, немецкое командование полностью уверено, что в самое ближайшее время сумеет продавить нашу оборону, поэтому и «сжигает» резервы, — Жуков указкой уверенно очертил дугу вокруг Москвы, обращая внимание на позиции немцев. — Товарищи, складывается удачная оперативная обстановка для нанесения мощного контрудара. Позиции противника сильно растянуты, передовые части понесли огромные потери, в штурмовых ротах и батальонах выбито до половины штатного состава, отмечаются регулярные перебои с подвозом топлива и снарядов. Более того немецкое командование не предпринимает никаких усилий для оборудования укрепленных позиций на ранее захваченных рубежах, надеясь на перманентное наступление. В связи с этим, выражаю уверенность, что наш контрудар станет для немцев полнейшей неожиданностью и позволит отбросить врага на двести — триста километров от Москвы.

Закончив, положил указку на стол, показывая, что готов ответить на вопросы.

— Товарищи, прошу высказаться, — Сталин обвел взглядом собравшихся. — Борис Михайлович, может быть вы начнете?

Шапошников, не вставая, повернулся к карте.

— Генеральный штаб уже несколько дней совместно с Георгием Константиновичем и другими генералами прорабатывает данное предложение. С доводами генерала Жукова полностью согласен. Считаю, что момент и место для контрудара выбраны абсолютно верно. Ударив сейчас, мы полностью сорвем будущие планы немецкого командования по закреплению на указанных рубежах…

Сталин слушал и кивал. С аргументами Жукова и Генерального штаба он уже ознакомился, и склонен был согласиться. Им, кровь из носа, нужно было показать, что Советский Союз и не думает сдаваться. И показать нужно было, как можно скорее. Ведь, назревали очень нехорошие события.

— … Таким образом, товарищ Сталин, предлагаю поддержать предложение Георгия Константиновича, — продолжал Шапошников. — Для организации контрудара предлагаю передать в распоряжении Западного фронта 1-ую ударную армию генерала Кузнецова, 10-ую армию генерала Голикова, 20-ую армию полковника Сандалова, а также дополнительно шесть танковых бригад. Товарищ Сталин?

Но Верховный снова погрузился в размышления о нависших над странной угрозах. По данным резидентов из Северо-Американских Соединенных штатов, Германия через посредников настойчиво ищет выход на руководство западных союзников. Можно было не сомневаться, что через некоторое время усилия немцев увенчаются успехом. Слишком уж сильными были противоречия между союзниками.

— Товарищ Сталин, предлагаю поддержать предложение Георгия Константино…

Верховный дернул головой, наконец, услышав, что к нему обращаются.

— Вы совершенно правы, Борис Михайлович, — Сталин кивнул. — Медлить больше нельзя. Готовьте необходимые распоряжения для частей и соединений, задействованных в нанесении контрудара.

— Понял, товарищ Сталин. Сегодня же начнем передислокацию войск…

Когда же остался в кабинете один, Верховный вновь подошел к карте. Долго-долго стоял, смотрел и молчал.

— Мы сами во всем разберемся… Мы, люди, сами во всем разберемся. Сами, товарищ… Риивал. Мы сможем это сделать.

* * *

Поезд

Эти двое — крепкий сержант и высокая моложавая женщина — выделялись среди остальных. Эшелон шел на фронт, бойцы, командиры, медсестры редко улыбались, обычно спешили, не задерживаясь на одном месте, то и дело с тревогой вглядывались в небо. Эти же выглядели обычными путешественниками, никуда не торопившимися и просто наслаждавшимися дорогой. Тихо беседовали, она на все смотрела широко раскрытыми глазами, постоянно что-то су него спрашивала, сержант спокойно отвечал.

Эту странность, непохожесть, выделявшую парочку из толпы, сразу же замечал патруль, особенно на вокзалах городков, поселков. Едва сержант со спутницей выходили из вагона размять ноги, как их тут же «брали в клещи». Командир с яркой повязкой обычно шел в лоб, а двое бойцов — с боков, чтобы при случае не допустить побега.

— Ваши документы? — разговор на каждой станции начинался одинаково. Старший патруля, обычно младший лейтенант, подходил и начинал строго буравить глазами, подозревая в них то ли диверсантов, то ли дезертиров. — Откуда и куда направляемся?

Долго мял в руках красноармейскую книжку, подозрительно стреляя глазами. Недоверчиво слушал про отпуск в награду от командования, тянул руку за другим документом. Едва получив, командировочное предписание тут же «взорвался»:

— Что? Здесь же дата еще с прошлой недели⁈ Почему в часть не прибыл? Загулял? Товарищи, значит, там кровь проливают, а ты, сучий пес, с кралей на сеновале бока отлеживал. Бойцы!

Двое бойцов уже целились в парочку из винтовок. Вид такой, что глазом не моргнут, выстрелят.