Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Нож вновь оказался в его руке. Даже сама мысль о том, чтобы остаться в теле человека, казалась ненавистной. И у истинного дроу был лишь один единственный путь — смерть, чтобы остаться самим собой.

— Я дроу и иду к тебе, Темная госпожа…

Его губы шептали осанну Благословенной Ллос, а клинок медленно опускался к запястью. Мгновение, и клинок напьется крови.

— О!

Прямо перед его глазами с дерева протянулась невесомая белесая ниточка, на которой перебирал лапками паучок. Совсем кроха, он отважно цеплялся за паутинку, стараясь не сорваться.

— Благословенная…

Риивал остолбенел. Ведь, он только что просил ответа, умолял о знаке. И вот Темная госпожа смилостивилась над ним, послав свою служанку.

— Госпожа…

Сердце замерло в груди, когда от ветра паучок спланировал прямо на ладонь. Это же великая милость, особый знак доверия и благосклонности.

Кроха-арахнид под пристальным взглядом дроу встал на задние лапки, а передние вытянул перед собой и замахал ими. Казалось, а может, и правда, подавал знак.

— Я понял, Благословенная Ллос, — склонил голову Риивал, принимая послание своей Богини. — Я дроу, и не должен сдаваться, как бы грозен и могущественен не был враг. Я буду ждать, Темная госпожа, столько, сколько будет нужно.

Паучок перестал махать лапками, сложил их перед собой и лег. Разве это не знак о божественной милости? Дроу снова склонил голову в молитвенном поклоне, шепча слова благодарности. Его жизнь снова обрела смысл.

[1] Абзи (татарский) — уважительное обращение младшего к старшему.

[2]Казы (казылык, махан) — домашняя, сыровяленая колбаса из конины.

Глава 3 Риивал осваивается на новом месте

* * *

с. Сургодь

Председатель повелительно махнул рукой, приказывая остановить. До дома хоть и было еще с полста метров, но он хотел немного пешком пройтись. За целый день все на мотоцикле по полям мотался, ноги размять толком и не удалось.

— Завтра, смотри, чтобы без опозданий! — Кудяков грозно нахмурил брови, кивая молодому парню за рулем. — С утра на дальнее поле поедем.

— Все сделаю, Наджип Загидуллович, — тот уже стоял у люльки, помогая председателю колхоза вылезти. Довольной полный, Кудяков всегда делал это с трудом. Бывало, пару минут кряхтит, сопит, пока одну ногу через бортик перекинет, потом за вторую примется. — Давайте, помогу.

Когда мотоцикл газанул и в облаке сизого дыма умчался, Кудяков не торопясь отряхнул брюки и пиджак. От вездесущей пыли, вообще, никакого спасения не было. Намотаешься по полям за день, и под вечер песок даже на зубах скрипит.

— Еще эта война, будь она неладна, — вздохнул он, понимая, что впереди их всех ждут совсем не простые времена. Это молодежь, у которой еще в одном месте играет, верит, что все закончится быстро. Знали бы правду о том, как в Финскую воевали, совсем бы по-другому запели. — Айтугану тоже мозги нужно вправить, пока чего не натворил. Еще сам в военкомат сунется…

Про старшего сына председатель уже все придумал. Даже успел в райкоме кое с кем переговорить, чтобы Айтугана пока не трогали. Пообещал мяса, зерна привезти столько, сколько нужно, если до конца года смогут повестку придержать. А там уже что-нибудь другое придумает.

— Правильно, нечего ему там делать, — кивал он своим мыслям, пока шел вдоль забора. — Тут в правление пристрою, к счетоводам, чтобы трудодни шли. По комсомольской линии тоже нужно все обделать, как нужно. Как немного освоится, себя покажет, можно и в районе о нем поговорить. Глядишь, какое-нибудь тепленькое местечко и найдется, — на его губах появилась довольная улыбка. Течение мыслей ему явно пришлось по душе. — Обязательно будет место. А на войну и без него найдется, кому идти.

Честно говоря, Кудяков всегда таким был. Себе на уме, излишне хозяйственный, все время под себя греб. Вечно за свой интерес держался, как младенец за мамкину сиську. В райкоме даже не раз его журили за это. Мол, ты, товарищ Кудяков, себя как совсем не по-большевистски ведешь. Все какие-то непонятные ходы-выходы ищешь, чтобы по-твоему было.

— А как иначе? — ухмыльнулся председатель, подходя к дому. — Только дурак своего не отщипнет…

У калитки остановился и, подбоченясь, обвел взглядом свой дом. Добротный, из массивных бревен, на высоком каменном фундаменте, он выгодно отличался от остальных соседей. Вдобавок у него единственного крыша была железом крыта, а не соломой и дранкой. Словом, сразу видно, что важный человек здесь живет, а не какая-то голытьба.

— Да…

Толкнул калитку и оказался во дворе. Бродили куры, гоготали гуси в загоне, из оконца сарая выглядывала морда лошади. Душа радовалась, что всего много.

— Это еще кто голосит? — удивился Кудяков, когда услышал женский плачь. Кажется, жена навзрыд что-то говорила. — Непорядок.

Сразу нахмурился, живот вперед выпятил. Сейчас разбираться будет, кто и в чем провинился. Уж он-то всем задаст.

— Чего орешь? — закричал Кудяков прямо с порога. С домашними он, вообще, не привык церемониться. Любил, чтобы все его слушали, с пол слова все понимали. — С улицы даже все слышно! Люди скажут, что совсем из ума вы…