Дрова, которые горят

Замечание. Действительно, в общем и целом время тогда было таким, что меня ничего толком не радовало, и при этом самым отвратительным было то, что ничего толком и не расстраивало. Это – самое опасное сочетание. Когда всё откровенно плохо, то ты мобилизуешься и пытаешься выбраться из засасывающего дерьма, как-то дёргаешься ещё. А тут – вроде и можно бы жить, и незачем суетиться. И всё сходит в туман и беспросветный мрак…

И вот, собравшись тогда уже в путь на встречу с нашими поэтами, что-то особенно защемило в моей груди. Что-то заклокотало и вдруг явилось некой в этот раз очень уж явной дверью, ибо в тот момент посетило меня, когда я действительно выходил из своего дома, переступал свой порог. Я подумал о дворнике. Даже не так – я представил себе Идеального Дворника.

Покрытый щетиной, усталый, недвижный, смотрел в одну точку за пыльным окном… А ветер колобродил в чуть пожелтевших листьях деревьев, трепал ветки в неком неизвестном направлении. Дворник молча смотрел на это, улыбаясь чем-то внутри.

Ему было уже немало лет. И всю свою жизнь он был дворником. Ничем больше не занимался, да и заниматься не хотел – всегда ощущал, что это что-то его, родное и праведное. И так было радостно от осознания этого, что он даже плакал порой, счастливо и воздушно.

На своём дворе, тщательно выметаемом каждое утро, нашёл он и Источники Жизни, и философские камни, и всяческие смыслы да домыслы, в общем, всё, что только бывает, нашёл. Причём находил так, случайно и от нечего делать, даже иногда чуть ли не незаметно для себя самого. Находил и тихо радовался, улыбался про себя, да чесал затылок со свалявшимися волосами под драной ушанкой.

А выходил со двора он редко. Да и не чувствовал такой необходимости, разве что за продуктами иногда. Да и правильно – куда ж уходить, коли уж тут вот всё имеется, всё рядышком растёт и питает жизнью тебя.

А потом вдруг что-то затрепетало однажды в воздухе. Как раз тогда он, усталый и недвижный, смотрел в одну точку. Что-то трепетало, вроде как и просто так, а всё же весело, смешно, улыбаясь. И он улыбался. Радостно распахивал дверцу, неторопливо чинно, и солнечный свет, тоже неторопливо и чинно, заполнял его каморку. А он шагал вперёд и растворялся вдруг.

Как сквозь землю…

Я так и замер посреди дороги в тот момент, когда добрался до этого места. Что-то лопнуло внутри, как перетянутая резинка. Ррраз – и разорвалось. И я отчётливо почувствовал, что назад я уже не вернусь. Что домой сегодня придёт уже другой человек в моём теле, другой я, совершенно иной, хоть и очень похожий. Более того, ощущалось, что после этого обрыва резинки она отбросила всё, что было в жизни в последнее время, куда-то назад, в дальний угол. Всё улетело и забылось, всё потерялось, потеряло вес. Это было прекраснейшее чувство тотальной лёгкости, но с налётом некоторой душевной боли, похожей на ту же ностальгию, только чуть острее. Это и немудрено, ведь всё же не вот уж резинка там внутри лопнула, эта резинка была составной частью сердца…

Всё с меня облетело, и я словно бы очистился, словно бы снова обратился в tabula rasa, разве что с небольшим, нанесённым невидимыми чернилами орнаментом.

Замечание. Это я сейчас, через довольно ощутимое время могу так точно и ясно всё это описывать. Конечно, тогда это всё, хоть и ощутилось, но уж точно было понято и прочувствовано не до конца. Но это не так уж и важно. Совершенно не обязательно до конца понимать свои ощущения, чтобы они имели своё действие.

Добраться до места встречи было несложно, я жил не так уж и далеко от него. Более того, это место встречи было обычным, мы собирались там всегда, ничего, собственно, не изменилось. Только ощущения внутри были совсем иные. Что-то было отлично от привычного положения вещей, что-то выдавало грядущее. Конечно, я этого не понимал, только чувствовал, что не по себе.