Дрова, которые горят

Я взял отдельную тетрадку и задумался. Действительно, хоть и писал я дневники с детства, с разной, конечно, периодичностью, порою забрасывая дела сии на несколько лет к ряду, ибо не чувствовал в этом потребности, но такой задачи передо мною не стояло. Ибо вот если обычно, дневник свой заполняя, о чём повествуешь? О том, что случилось, что получилось, сбылось, что делал сегодня, сам или с кем-то, да как проходили часы. Здесь же история должна была быть другая. Ну что произойти может, пока ты сидишь дома и болеешь? Друзей нет, никто не приходит, делать ничего не делается, да и не особо хочется… О чём же писать? Но чувствовал я, что писать необходимо, и не ошибся в этом ни разу. Собравшись скорее с духом, нежели с мыслями, честно решил я начать с этого волнующего момента.

Я не знаю, как должны выглядеть эти дневниковые записи. Нужно ли сообщать общие сведения о погоде, состоянии мировой общественности, курсах валют и проч. Что ж, тем мне легче, несвязанным я получаюсь. Ну, или несвязным. И так хорошо. Итак, приступаем.

Сегодня я чувствовал, как слёзы мои капали прямо на кольца Сатурна. Хотя я и не плакал, и в космосе не был вовсе. Но слёзы летели в далёкие дали, какие-то несуществующие, очень веские, категорически много значащие, словно шестнадцатиэтажные дома. Предутренним солнцем те слёзки согреются, тёплой водичкой туда упадут, где-то по осени, пускай будет дождик. Я верю, его следы там когда-нибудь непременно найдут. Будут гулять по Сатурновым кольцам какие-нибудь разумелые сириусята, а там вдруг – три слёзки, которых и нету. Вот подивятся! Вот озадачатся! Может быть, даже и сами всплакнут… Мало ли.

У меня температура. Не знаю насколько большая, градусник в другой комнате, я не могу добраться до него, там слишком далеко. Эта прихожая будто бы бесконечна, ну её! Не пойду. И так ясно, что жар. Но это не страшно. Это я так ведь весну подгоняю, это я так помогаю снега растоплять, словно костёр из той сказки про вечную зиму. Точно такой же, как тот костёр. Только дыму поменьше, я курить бросил. И это хорошо.

Здесь сразу же можно заметить, что это оказались вовсе не дневниковые записи, как я изначально планировал. Это – поэзия, чистая и настоящая, ибо возникла тогда, когда не звал её, не сидел на кухне, куря треклятую сигарету и размышляя о том, а не написать ли мне стиха какого-нето? Дай-ка, пожалуй что, и напишу! Нет, здесь само всё явилось, я даже сам заметил это лишь после своего возвращения в сравнительно здоровые ряды человеческой общественности, если применимо будет здесь такое пошлое название. Более того – поэзия сия некоего заговорного толка, не по смыслу, но ритмически (а может и по смыслу тоже, я не очень силён в заговорах. По крайней мере, я очень бы хотел, чтобы такое действие сии слова имели…). Если внимательно посмотреть, то явно заметно, что в какую-то такую сторону утягивается речь периодически. Это уже было явлено мне, дабы понять я возымел возможность, что сейчас всё случается не просто так, но тогда я этого так и не уразумел.