Дрозд

Руслан затянулся табаком и отлетевший в окно пепел оставил от сигареты всего половину.

– Я многое в жизни повидал. И многое знаю. А Гриша – это как раз тот самый случай, когда у нас не останется шанса. Я достаточно про него услышал…

– От кого? – поинтересовался его сосед.

– У меня остались друзья в другом городе. И они с ним знакомы. Говорят, что… что Гриша от кого-то скрывается именно здесь. У него в этом городе много приятелей, которые способны его выручить. Но больше всего шло разговоров про его… да нет. Жёсткость – это мало сказать.

– Я заметил, какой он. Но подобные мрази не любят оставлять за собой следов. Когда нас убьют, об этом никто и не узнает.

– Верно. Но, Влад… Мы можем сделать это первыми.

Взгляд Руслана выражал полную серьёзность. Владислав только что осознавал, что это, по сути, и есть их единственный выход.

– В этом нет ничего трудного. С концами его да в реку. Ты же… мать твою, ты же в армии служил! Сколько? Два года, верно? Ты умеешь за себя постоять, это только слепой не видит. Внутри тебя торчит зверь. И вдвоём у вас всё получится.

– Заткнись… – тихо сказал Владислав.

– Нам не удастся сдать его ментам, – ответил Руслан после вздоха, – потому что там работают его кореша. Мы не сможем убежать от него или уехать в другое место… мы… Мы в тупике. По сути, этот город – ловушка. Нас заперли здесь. Мы ничего не можем… Только убить. Это всё, что нам остаётся.

– Нет, – сказал Владислав. – Я не хочу… убивать.

– Влад, это же…

– Ты хоть понимаешь, в кого я превращаюсь, а?! – вдруг вскричал Владислав. – Если я дойду до того, что буду способен убить – это уже буду не я!

– А это уже не ты! – громко произнёс Руслан. – От тебя и без того мало осталось! Забудь о морали! Только так мы можем спастись! – Руслан перевёл дыхание. – Ты вообще знаешь, что такое жизнь людей друг с другом, на одной планете? Это выживание, Влад, выживание, сплошное, блядь, насилие к самим себе. Мы боремся, сука, мы каждый раз стремимся всех опередить!.. И побеждает тот, кто первый.

– Тогда мы самим себе и докажем, кто мы такие… – сказал задумчиво Владислав. После он снова посмотрел на Руслана. – Я не могу. Это не страх. Я ничего не боюсь, и ты знаешь это. Но тогда… тогда мы будем такими, как он.

– Мы и так от него почти ничем не отличаемся.

– И ты хочешь это доказать? Хочешь, чтобы это перестало быть простым сравнением и превратилось в ёбанную реальность?

– А ты хочешь умереть, Влад?!

– Не заставляй меня это делать. Это убийство… Оно станет нашим концом. Убьём его – убьют нас.

– Да нам в любом случае конец!

– Тогда прими это! – сказал Владислав. – Я уже и без того натерпелся, понятно! Каждый день как один и тот же… Везде кровь. Везде смерть. Это не останавливается, это круговорот, из раза в раз всё хуже и, сука, хуже! Я не могу больше…

Но Руслан знал, как задеть его за самое живое:

– Хочешь, блядь, наконец-таки уйти к ней?! Собрать вещички и свалить на небо?! Может быть, мне тебе помочь прямо сейчас, а?!

Он озлобился и хотел ударить его. Однако Владислав не стал этого делать. Он ответил:

– Ты не сможешь.

– Так уверен?

– Да. Потому что ты – тряпка. Ты не смог тогда и сейчас не сможешь. Лишь говоришь, но не делаешь, – Владислав посмотрел ему прямо в глаза. – Ты – худшее, что появилось в моей жизни.

Пробка рассосалась.

Григорий сидел на одной из скамеек, окруживших красочные струи совсем недавно сооружённого фонтана. Он положил рядом с собой маленький пакет, снял с головы кепку и кинул в неё свои семечки, которые, махом взяв в ладонь, бросал стайке голубей. Григорий находился практически в одиночестве. В такую рань люди не особо приветливо относятся к тому, чтобы прогуляться в зелёном парке. Всем хочется сна и расслабления. Тогда Григорий направил голову вправо от себя, чтобы разглядеть двоих людей, идущих к нему.

– Die Hurenkinder… – прошептал он ворчливо себе под нос.

Руслан вышел вперёд. Он слегка неуверенно пожал Григорию руку. Тот ждал выхода Владислава, который встал совсем рядом. Но его рука и не думала потянуться. Григорий принял это за оскорбление, однако не стал заострять на этом своё внимание. У него было, на чём именно его заострить.

– Присядете? – спросил Григорий, хлопнув по скамье.

Они оба предпочли стоять на месте.

– Что же… Давайте я тогда не буду тянуть.

Григорий слегка отсыпал семечек для птиц, а после взял свой пакет. Он достал из него несколько непонятных фотографий, которые бросил прямо на землю, словно давая собакам еду. Подачку двум шавкам.

– Взгляни на них хорошенько, – сказал он Владиславу.

Владислав не стал поднимать их. Он лишь осторожно и немного бессильно присел на корточки и увидел снимок, сделанный утром, где мятый затылок полицейского утопал в луже крови, исходящей из него же.

– Знакомо? – спросил он Владислава. – Мне кажется, ты не просто узнал это, но ты ещё и вспомнил, как именно это сделал…

Григорий явно дал ему понять, в чём вся причина.

– Дело даже не в том, Владислав, что ты опоздал… – Григорий медленно вставал. – А что твои действия отразились на мне. Полицейский мёртв.