Друг

Я прошла обязательный для моего учебного заведения онлайн-курс, называемый «Тренингом по предотвращению противоправных действий сексуального характера» и с изумлением открыла для себя, что любое устное или письменное упоминание о сексуальном поведении, включая двусмысленные шутки, или рисунки, или случайный разговор о своей собственной, или чей-либо еще сексуальной жизни, подпадают под определение противоправных действий сексуального характера. И, похоже, для ведения курса литературного мастерства никакие исключения не предусматривались. Я начала беспокоиться, поскольку добавила в программу рассказ, включавший в себя сцену аутоэротической асфиксии, но до моих студентов просто не дошло, о чем идет речь. Я просветила их по этому поводу, после чего начала беспокоиться о том, что, возможно, мне не следовало этого делать.

Хотя должна признаться: я прочитала большую часть материала этого онлайн-курса только по диагонали, меня удивило, когда, дойдя до последнего раздела, озаглавленного «Проверьте ваши знания» («Никто не увидит Ваши результаты, кроме Вас самих»), я обнаружила, что дала неправильные ответы на два из десяти вопросов теста. И мне было рекомендовано вернуться к соответствующим разделам курса и прочитать их более внимательно. Но зачем зря заморачиваться, если теперь я уже знала, что да, я обязана немедля доложить любую имеющуюся у меня информацию о том, что кто-то из преподавательского состава встречается с кем-то из учащихся и что, хотя я и не обязана, но мне настоятельно рекомендуется настучать на коллегу, отпустившего сомнительную шутку, даже если меня лично эта шутка не задела.

– Я хочу признаться, – говорит Картер, – что знаю эту девушку. И могу подробно рассказать вам, как она выглядит.

Каким образом? Единственное, что я смогла рассказать вам об этой девушке, это то, что написала Джейн: цвет волос, цвет глаз – обычный для студента способ описания персонажа, как будто рассказ, в котором выведен этот персонаж, это какое-то удостоверение личности вроде водительских прав. Это так типично, что я пришла к выводу о том, что студентам, по-видимому, кажется, что говорить о персонаже слишком подробно – это невежливо, это вторжение в его личную жизнь и лучше описывать его как можно более осторожно – а вернее сказать, безлико. Так, студент, пишущий, к примеру, о Картере, упомянет, что у него карие глаза, но ни словом не обмолвится о том, что шею его обвивает татуировка в виде колючей проволоки, или о том, что он постоянно потирает свое запястье, ноющее после долгих часов приготовления эспрессо в расположенной на кампусе кофейне «Старбакс». Будут упомянуты также его кудрявые русые волосы, но ничего не будет сказано о том, что они всегда, каким бы теплым ни был день, покрыты черной вязаной шапкой. Скорее всего, за скобками будут оставлены даже кольца, вставленные в мочки его ушей и растянувшие в них дыры размером с серебряный доллар, на которые я не могу смотреть, не морщась.

– Я могу рассказать вам о ней все, – говорит Картер.

Мне героиня Джейн кажется такой же невыразительной и тусклой, как тонкая прядка седых волос, которую я только что смахнула со своего рукава. Но Картер считает, что проблема состоит не в том, что она чересчур безлика, а в том, что она чересчур узнаваема. Это вечная тема его критических разборов произведений других студентов. Какой смысл писать истории о людях, которых ты каждый день встречаешь в реальной жизни? Флэннери О’Коннор как-то заметила, что опасно позволять студентам критически разбирать рукописи других студентов – получается, что слепой ведет слепого. Сам Картер хочет стать вторым Джорджем Р. Р. Мартином[57]. Роман, который он пишет, повествует об эпических распрях выдуманных королевств, ведущих между собой нескончаемую войну в стремлении к власти, могуществу и мщению. Правда, его, в отличие от его кумира, нельзя обвинить в том, что в произведении имеются сцены сексуального насилия. На страницах его романа нет ни изнасилований, ни инцеста. Там вообще нет секса, а женщины упоминаются только мельком. Когда другие члены группы высказывают сомнения по поводу состоятельности романа, в котором отсутствуют сколько-нибудь примечательные женские персонажи, Картер только пожимает плечами и молчит. Но когда мы остаемся с ним одни в кабинете, он рассказывает мне, что на самом деле в его романе есть женщины. И секс. Много секса, и в основном жесткого. Есть и изнасилования. И групповые изнасилования. И инцест.

– Для обсуждения на семинарах я все это удаляю, – говорит он.

Когда я спрашиваю его, зачем, он закатывает глаза.

– Вы что, шутите? Неужели вы не знаете, как на это отреагировали бы другие, я имею в виду женщин? Меня могут исключить из колледжа.

Когда я заявляю, что уверена – ничего подобного не случится, это парня не убеждает. Сегодня его черная вязаная шапочка надвинута на лоб, что делает бедолагу похожим на кроманьонца. Своими растянутыми ушными мочками он напоминает мне одного своего вислоухого персонажа из числа выведенных в романе полулюдей.