Друг

Конечно, всю бывшую верхушку власти арестовали как «государственных изменников». Вернее, арестовали тех, кто вовремя не слинял за границу или по глупости решил, что «проскочит». Григорий Семенович Правко, крупный государственный деятель и мой отец, просто не успел. Точнее, успел, но наступили непредвиденные обстоятельства: арестовали в школе его сына, Фёдора Правко, и обещали казнить. Не верить им не было причины: в гражданскую войну расстрелы были частым явлением. За добровольную сдачу отца помиловали, и он был сослан вместе с семьей в дальневосточный поселок в ссылку.

*      *      *

…зеленые глаза Аллы исчезли, и вдруг я оказался в лесной чаще. Не наша русская тайга, а густые заросли африканских джунглей, с тяжелым смрадом гниющих растений и вечной полутьмой под раскидистыми кронами деревьев. Излюбленное место моих ночных кошмаров… Память сразу подсказала, где я. Северо-восточный регион Анголы, конец 2194 года, война СОКР за алмазные месторождения.

После смерти отца нам с матерью разрешили переехать в пригород Владивостока, где я отучился бесполезные десять лет в сельской общеобразовательной школе. После года армейской службы на границе с Китаем я поступил в техническое училище на вакуум-плазмосварщика, в надежде вырваться в космос в составе ремонтных бригад для кораблей. Но спустя три года учебы на выпускной медкомиссии врачи выявили какую-то патологию на состояние невесомости, в результате чего я получил диплом с жирной красной пометкой «Профессионально непригоден». После такого сюрприза я, недолго думая, подал заявление на службу по контракту в Африке, куда как раз проводился набор…

…в руках у меня заляпанная грязью штурмовая винтовка АН-89 системы Набокова – реконструкция на базе автомата Калашникова, известного еще до Мировой Войны. На лбу держится лямкой бинокль, который каждый раз норовит сползти вниз, вызывая периодические тихие ругательства.

– Правко, суч*нок, ты нам всю операцию сорвешь, – шипит сквозь зубы наш командир. – Харэ стекляшками сверкать!

– Кос-полит2 сержант, у меня технические неполадки с биноклем, – объясняю я.

– В ж*пу засунь свой бинокль! – прошипел тот.

Один из самых первых боевых выходов. Тогда, после краткой месячной «учебки», я еще совсем был «зеленкой». В Анголе меня сразу определили на полевую работу, в группу оперативного реагирования. Я особо не возражал: оперативникам платили больше, чем штабным, да и кормили лучше… И вот я здесь – сижу в засаде в составе команды, которая будет отвлекать противника, пока диверсионная группа не проберется к центру связи. Рядом со мной сидят, не шелохнувшись, пулеметчики Степан и Петр, которого через пару лет окрестят Козлом, позади нас пристроился командир с АН-89, в густых зарослях слился с землей снайпер с лазерной винтовкой.

И не подумаешь, что тут может быть главный коммуникационный центр противника. А с виду – обыкновенная деревенька туземцев посреди пустынной песчаной долины, окруженной джунглями. Охраняет деревню небольшой отряд надзирателей Северо-Американской Коалиции, на въездах в деревню стоят несколько КПП, посреди песка одиноко петляет полузасыпанная асфальтированная дорога. «Миротворцы», как их называет местная радиопропаганда.

– Так, вперед! – командир махнул рукой.

Задание у нас простое: устроить как можно больше шума у центрального КПП, сымитировав нападение и отвлекая гарнизон до тех пор, пока диверсанты не проберутся внутрь. Первым вступил в дело Петр. Дернув по очереди чеки, он ловко метнул своей силищей пару наступательных гранат прямо под шлагбаум блокпоста, где дежурили двое американцев. Еще не успело рвануть, а я с командиром на пару уже бегу вперед. До КПП всего метров семьдесят, и мы успели пробежать около половины, отсчитывая про себя секунды, прежде чем бухнулись мордами в горячий песок. И вовремя! Впереди дважды шарахнуло, над головой тяжело просвистел кусок шлагбаума, мы мгновенно вскочили и ринулись к блокпосту. Сзади нас догоняли нагруженные тяжелыми пулеметами Петр и Степан.

От самого поста осталось немного: одну из стен разворотило взрывом, поднявшим в воздух кучу песка, асфальт почернел, где-то вспучился, рассыпав мелкие камешки из покрытия. Маленькая будочка из кирпичной клади наполовину осыпалась, внутри лежало разорванное осколками тело одного из постовых. Второй лежал через дорогу в неестественной позе, заваленный обломками развороченной стены. Неподалеку горела припаркованная автомашина. Залетев внутрь, мы рассредоточились.

С неотвратимым чувством наступающего кошмара я знал, что будет дальше. Этот эпизод мне снился не раз, и каждый раз я просыпался в поту, с вытаращенными глазами и сухой от крика глоткой… Потому что в тот день всё вышло из-под контроля, тот бой чудом пережили только двое: я и Петруха. Своеобразное боевое крещение смертью.