Друг большого человека

– Петя, я не считаю тебя подлецом. Я, наоборот, считаю, что ты поступаешь сейчас порядочно. Не врешь, не юлишь, не ищешь виноватого… – сказала она проникновенно.

– Я виноват! – Петя схватил Маринину ладонь и попытался поцеловать, но Марина осторожно высвободила ладонь, покачала головой.

– Я, конечно, дам тебе развод. Все сделаем… – она запнулась, подыскивая подходящее слово, и нашла: – деликатно. Вот только…

Она вздрогнула, растерянно моргнула, и Петя мгновенно все уловил.

– О маме не беспокойся! Я поговорю с ней сам. Я все объясню. Она поймет.

Карелия Андреевна действительно все поняла. Марина не знала, о чем она на следующий день до глубокой ночи беседовала с сыном, но закончилась эта беседа ее звонком невестке.

– Ты не против развода? – уточнила свекровь.

– Не против.

– Хорошо подумала?

– Да.

– Тогда ни о чем не беспокойся.

Их развели через неделю – благодаря стараниям Карелии Андреевны. Еще через неделю Петя уехал в Самару. А еще через несколько дней Карелия Андреевна зазвала Марину к себе домой на разговор.

– Ну так, дорогуша, – заговорила свекровь очень серьезно, словно собираясь сообщить некую важную-преважную информацию. – Я в вашу совместную жизнь не вмешивалась, я считала, что это ваше личное дело. Петя у меня не спрашивал, когда собрался на тебе жениться, он у меня совета не просил, когда собрался разводиться. А посему никаких моральных обязательств у меня нет, и я буду поступать так, как хочу и считаю нужным.

– А как вы хотите и… считаете нужным? – с обмиранием в душе спросила Марина.

– А хочу я и считаю нужным думать, что ваш развод ничего не значит. Я люблю своего сына, но я также полюбила и тебя, так что он отдельно, а ты – отдельно. Если, конечно, ты не возражаешь.

– Я возражаю? Да что вы! Я совсем не возражаю, правда! – едва ли не вскричала Марина, которая обычно крики не устраивала, но тут так обрадовалась, что удержаться не смогла.

Карелия Андреевна слегка смутилась. Она и впрямь любила свою невестку и нисколько не кривила душой, когда пыталась объяснить, что развод поменял отношения Марины с Петей, но не с ней, матерью и свекровью, однако такая пылкость и впрямь смутила. Нет, не потому что вызвала недоверие, а потому, что обычно сдержанная Марина до глубины души растрогала обычно сдержанную Карелию Андреевну.

– Ну, коли так, – благодарно улыбнулась свекровь, – я тебе все скажу откровенно… – Она помолчала пару секунд и продолжила спокойным голосом: – Петька у меня парень хороший, без хитростей и подлостей, а это сейчас редкость. И я, конечно, рада, что ему досталась такая жена, как ты. Но, по большому счету, я рада и тому, что вы расстались.

– Рады? – удивилась Марина.

– Да. Потому что ничего путного бы не получилось. Так бывает… оба умные, хорошие… а вместе идти не могут… Вернее, какое-то время, конечно, могут, по крайней мере, стараются и даже пытаются крепко за руки взяться, чтоб друг от друга не оторваться, однако все равно каждый приходит по своему адресу, который вовсе не общий. Петя тебя любил и свято верил, что ты его тоже любишь. Понимаешь, в отличие от большинства мужиков, ему очень важно не только самому любить, но чтобы и его любили… Это, между прочим, чисто женское… Для женщины главное, чтобы любили ее. Таковы особенности психологии и… физиологии. Впрочем, ты это прекрасно знаешь. – Карелия Андреевна вдруг усмехнулась: – Витийствую… философию развожу… Хотя философия – это по твоей части. Верно?

– Да что там! – отмахнулась Марина. – Я философ только по диплому, а по жизни – чиновница.

– Ты по жизни – прекрасная женщина, – твердо сказала свекровь. – Но ты не любила моего сына.

– Карелия Андреевна!

– Перестань. Я поняла это почти сразу. Хотя ты очень старалась, чтобы все считали, будто ты его любишь. Впрочем… ты, кажется, и впрямь очень старалась Петю полюбить. Но не смогла.

– Карелия Андреевна…

– Перестань! – повторила свекровь досадливо. – Я вообще думаю, ты за Петьку уцепилась, чтобы окончательно равновесие не потерять. Я думаю, ты в кого-то очень сильно влюблена была, но из этого ничего путного не вышло. И ты попыталась клин клином… Но из этого тоже – по крайней мере для тебя – ничего путного не получилось. И в глубине души ты рада, что Петька сам исчез. Ведь у тебя и ревности ни на грамм, и обиды ни на йоту, только облегчение. Ты ведь совестливая, а теперь, когда вроде бы Петька сам от тебя ушел, у тебя совесть успокоилась. Как в спорте – ничья.

Свекровь, разумеется, была права. Не на сто – на тысячу сто процентов. Но признать это, по крайней мере вслух, Марина никак не могла. Она что же, дура или совсем бесчувственная, чтобы в таком матери бывшего мужа признаваться? Карелия Андреевна, однако, никаких признаний и не ждала. Она вообще вопросов не задавала – она на незаданные вопросы сама отвечала.