Друг большого человека

– Карелия Андреевна, доброе утро! – Аркадий Михайлович перехватил ее уже на выходе из ресторана. – Не ожидал вас встретить, но коли такое все же произошло, не могли бы вы мне уделить несколько минут?

– А почему вы не ожидали меня встретить? – поинтересовалась Белецкая.

– Ну как же… воскресенье… день отдыха… – Казик изобразил милейшую улыбку.

– Гостиница работает без выходных, – тоже одарила улыбкой, но более сдержанной, директриса. – А за всем нужен пригляд. Разумеется, я не сижу здесь круглыми сутками, – внесла она поправку, – но наведаться могу в любое время. Так что по поводу уделить несколько минут – всегда пожалуйста. – И она махнула рукой в сторону коридора. – Давайте пройдем в мой кабинет.

В кабинете (выдержанном, как и вся гостиница, как и сама директриса, в классическом стиле) Аркадий Михайлович тут же расположился в глубоком кресле, почти утонул в нем и почувствовал себя неловко. Он, конечно, любил комфорт, но все же не в перинах валяться, когда есть серьезный разговор. Однако куда Белецкая ему указала присесть, туда и пришлось, впрочем, сама она утонула в соседнем кресле, так что позиции уравнялись.

– У вас какие-то вопросы, связанные с проживанием? Какие-то замечания? Пожелания? – немедленно проявила свое директорство Белецкая.

– Нет-нет! Все замечательно! Никаких замечаний и пожеланий. Я совсем о другом. Я о том, что вы рассказали Марине Евгеньевне Назаровой о молодом человеке, который интересовался в больнице здоровьем Никиты Гальцева.

Четкие брови Белецкой чуть приподнялись, глаза чуть расширились – в общем, удивление, но без излишних эмоций.

– Кто вам это сказал и почему вас это интересует? – осведомилась она.

– Карелия Андреевна, голубушка! – Казик посмотрел укоризненно. – Сказала сама Марина Евгеньевна. А почему… Вы, Карелия Андреевна, очень, ну просто очень опытная и проницательная дама. И уже давно догадались, что мы с Игорем Анатольевичем приехали в ваш славный город вовсе не для того, чтобы любоваться вашими замечательными заводами и фабриками. И наверняка знаете, что буквально сразу после нашего заселения в вашу первоклассную гостиницу нас посещал полковник Мазин, глава вашего следственного комитета. Конечно, знаете! Потому что вы великолепный директор, который в курсе всего на свете. Ну, пусть не на свете, но очевидно в гостинице.

– Хорошо, – кивнула Белецкая, – я вам расскажу. Не вижу в этом ничего особенного, я и Марине об этом рассказала просто так… к слову пришлось. Я была в больнице, узнавала по поводу своего главного администратора, а этот парень стоял в справочную передо мной. И интересовался Гальцевым. Вот и все. Я, признаться, не придала этому никакого значения. А вы?

– А я придаю, – сказал Казик. Белецкая неопределенно пожала плечами. – И, если позволите, поинтересуюсь: вы этого парня разглядели?

– В общих чертах… и разве что в профиль… – вновь пожала плечами Карелия Андреевна. – Я ведь к нему не приглядывалась. И внимание-то обратила, поскольку знаю Гальцева.

– Этот парень – невысокий сухощавый блондин в вязаной шапке и с карими глазами? Не он, случайно?

– Этот парень весьма высокий и крепкий. Хотя с карими глазами и даже в некотором смысле блондин. Я полагаю, рыжий, хотя был в мохнатой меховой шапке.

– А как вы разглядели, что рыжий? Если в мохнатой шапке?

– У него рыжие ресницы и брови. И еще веснушки… зимой.

– И вы сможете его узнать?

Белецкая в очередной раз пожала плечами:

– Пожалуй, смогу. А почему вас это так заинтересовало?

На сей раз плечами пожал Казик:

– Да я всем интересуюсь… – И с трудом выбравшись из кресла, отвесил полупоклон. – Весьма вам благодарен и до свидания.

– Нет, – легко выпорхнула из глубин кресла Белецкая, – теперь я позволю себе отнять у вас пару минут.

– Извольте…

Аркадий Михайлович стоял около двери, а Карелия Андреевна каким-то образом оказалась на самом пороге, словно перепрыгнула через Казика, преградив ему выход.

– У меня тоже есть к вам вопрос: вы хорошо знаете Игоря Анатольевича? – Белецкая смотрела въедливо, словно намереваясь выведать какую-то поистине государственную тайну.

– Ну-у-у… в некотором роде…

– Так вот, – вполне удовлетворилась ответом Белецкая. – Предупредите его самым серьезным образом: если он только посмеет обидеть Марину Назарову, я его убью, зарою в землю и еще сверху посажу цветы! Вы ему это передадите?

Белецкая говорила твердым непреклонным тоном, а выражение ее постоянно любезного лица было таким, что Аркадий Михайлович даже испугался.

– А-а-а… почему?.. – пробормотал он.

– Потому, что я не позволю, чтобы Марину обидел какой-нибудь красавчик!

– Я не думаю, что у Игоря Анатольевича есть такие неприличные намерения, но я ему, конечно, передам, – проговорил Казик растерянно. – Однако Марина Евгеньевна, насколько я знаю, вполне может за себя постоять и…

– Никаких «и»! – отрезала Белецкая и вдруг жестко спросила: – Вы знаете, что такое разгневанная свекровь?

Аркадий Михайлович выдавил улыбку:

– У меня никогда не было свекрови. Максимум, на что я мог рассчитывать, это иметь тещу, но и тут как-то обошлось.

– Так вот я – свекровь! Марины Назаровой.

– Вы?!