Друг большого человека

У Марины шевельнулись губы, но Вандовский не дал ей заговорить. Игорь совершенно четко понимал, что именно он должен заговорить первым, иначе она выдаст ему что-нибудь малоприятное, и он наверняка не удержится и ответит, и они разругаются вдрызг, и уже ничего нельзя будет поправить, останется только разбить бутылку шампанского о собственную голову и подавиться конфетами.

– Марина Евгеньевна, я пришел повиниться…

Однажды на даче родителей он откопал детскую книжку, изданную еще в те времена, когда сами родители пешком под стол ходили, и там была картинка – ничего вроде особенного, но Игорь запомнил. На картинке был изображен мальчишка лет десяти в школьной форме цвета старого асфальта – неком подобии военного обмундирования, только без лычек и погон, с подвисающим на невнятной пацаньей талии широким ремнем с увесистой пряжкой, со сползшей на лоб фуражкой с кокардой и пластмассовым козырьком. Форма была явно куплена «на вырост» – брюки бугрились и складками падали на грубые башмаки, а плечи «гимнастерки» свисали, словно потрепанные крылья. В такой «несоразмерности» художник, похоже, не находил ничего особенного – ведь он писал с натуры, во времена, когда в одной форме ходили несколько лет, сначала в ней утопая, а затем едва умещаясь. Да и смысл рисунка был совершенно в другом – мальчишка принес то ли «двойку», то ли еще в чем провинился, и вот теперь стоял понурый, с опущенным лицом, с упертым в пол взглядом и впереди, чуть ли не сгибаясь под тяжестью, держал в руках огроменный портфель. Вероятно, этот портфель олицетворял собой всю тяжесть вины пацаненка, а заодно демонстрировал, как много книг, тетрадей и прочих важных для получения знаний вещей требуется советскому школьнику.

Вандовский очень походил на того мальчишку далекой поры, с той лишь разницей, что был прилично одет, и пакет с «джентльменским набором» не имел никакого отношения к знаниям и вовсе не оттягивал ему руки.

Он стоял перед Назаровой и бубнил, бубнил, бубнил, параллельно думая о старом рисунке в старой книжке и от этого еще больше на себя досадуя.

– …Я совсем не хотел вас обидеть, Марина Евгеньевна… – завел он свою покаянную пластинку, кажется, уже раз в пятый, и Назарова, которая все это время так и стояла с молчаливой суровостью на лице, вдруг сказала:

– Вы очень кстати явились. Я сама собиралась вам звонить. Раздевайтесь и проходите в комнату.

Игорь просто обалдел. Он был готов к чему угодно – что его обольют молчаливым презрением, или наговорят всяких гадостей, или просто выставят за дверь… Хотя ничего такого в его общении с женщинами никогда не было! Но он совершенно не был готов к такому спокойному ровному тону. Словно ничего не случилось, и он не целовал ее как идиот, и она не таращила на него глаза, и не спасалась бегством. Впрочем, стоп! Никакого бегства не было, а было, как в кино: оскорбленная героиня гордо удалилась в неведомые дали.

Вандовский мгновенно захлопнул рот и принялся стаскивать с себя дубленку, не выпуская из рук пакет, который страшно мешал, и Игорь приткнул этот пакет куда-то в угол, а потом все-таки освободился от дубленки и пристроил ее на вешалку. Затем он начал вылезать из ботинок, но это тоже получилось не сразу, и шарф как-то странно запутался на шее, словно удавка, и все это выглядело довольно нелепо. А Назарова стояла и отстраненно наблюдала за его усилиями и, наконец, дождалась, когда это все закончится, и двинулась не на кухню, как накануне, а в комнату.

Игорь еще вчера подивился квартире Назаровой. Он полагал, что у помощника мэра все должно быть как-то помасштабнее и побогаче. У Гальцева он дальше порога не проходил, но и так было видно, что квартира, конечно, хорошая, однако тоже без царского убранства.

– Садитесь. – Назарова кивнула на стул.

– Присаживайтесь, – поправил Вандовский, хотя это не имело никакого значения. Просто игра слов, но ему надо было как-то отреагировать.

– Мне звонил Никита, – не заметила поправки Назарова. – Он вспомнил одну деталь. За неделю до смерти Леонида Борисовича Никита случайно услышал, как Романцев и Бузмакин ругались…

Пересказ Назаровой был коротким, но действительно интересным.

– Получается, Романцев какому-то большому коллективу пообещал деньги на проект. Деньги кто-то должен был дать. Этот «кто-то» деньги уже давал. Так? – уточнил Игорь.

– Получается, что так, – подтвердила Марина.

– При этом Бузмакин должен был решить какую-то проблему благодетеля, но не решил.

– Решил, но только на пятьдесят процентов.

– Однако благодетеля это не устроило, и он послал вашего мэра с его лучшим другом куда подальше.

– Судя по всему…

– Но самое главное, Романцев опасался, как бы Бузмакина за эту нерешенную проблему не прибили.

– Вот именно!

– А его действительно прибили. Точнее, прирезали, причем очень нагло. Вроде как показательный процесс… И кто же это может быть? – спросил Игорь и вытащил телефон.