Друг детства Мегрэ

Первые вклады сделаны много лет назад. Сперва они были весьма скромными: десять, двадцать франков, затем на книжку регулярно стало поступать по пятьдесят франков ежемесячно. В январе, месяце новогодних подношений, сумма колебалась между ста и ста пятьюдесятью франками.

Всего накоплено было восемь тысяч триста двадцать два франка с сантимами.

Ни вчера, ни позавчера вкладов сделано не было. Последний датировался двумя неделями назад.

— Ну что, теперь вы довольны?

Не давая себя деморализовать, Мегрэ продолжал поиски. Внизу шкафа хранилась посуда и стопка скатертей в клетку.

Он приподнял бархатную скатерть на круглом столе в поисках ящика, но ящика не было.

Слева от двери телевизор. В столике под ним — обрывки бечевки, кнопки и несколько гвоздей.

Вторая комната служила не только кухней, но и спальней: за старой занавеской в углублении стояла кровать.

Здесь Мегрэ начал с ночного столика, где обнаружил лишь четки, молитвенник и самшитовую веточку. Ему понадобилось некоторое время, чтобы догадаться о ее назначении. Ну конечно, ее макали в святую воду, когда умирал кто-то из родных; она сохранила ее в память об умершем.

Было трудно представить, что вот у этой самой женщины когда-то был муж. Еще труднее — что она, как и все, была ребенком.

Мегрэ повидал на своем веку немало мужчин и женщин, до такой степени ожесточенных жизнью, что они превратились чуть ли не в монстров. Годы, дни, ночи проводила она в этих двух темных и душных комнатах, где места было не больше, чем в тюремной камере.

Внешний мир проникал к ней лишь с почтальоном и жильцами, проходящими мимо оконца в двери.

По утрам, несмотря на свой вес и отекшие ноги, она должна была мыть лифт и лестницу сверху донизу.

А если завтра это ей станет не по силам?

Злясь на себя за то, что преследует ее, Мегрэ все же открыл небольшой холодильник, где лежала половинка эскалопа, остатки омлета, два куска ветчины и овощи, купленные утром.

На столе стояла полупустая бутылка вина, в платяном шкафу висела одежда, лежало белье, в том числе корсет и наколенники из эластичной ткани.

Мегрэ было стыдно рыться в ее вещах, но он не желал признавать себя побежденным. Она не из тех, кто довольствуется обещаниями. Если кто-то купил ее молчание, ему наверняка пришлось заплатить наличными.

Когда Мегрэ вернулся в первую комнату, в ее глазах промелькнула искорка беспокойства.

Из этого он заключил: то, что он ищет, находится не в кухне. И медленно огляделся. Где он еще не смотрел?

И вдруг решительно направился к телевизору. На нем лежала стопка иллюстрированных журналов. В одном из них публиковалась программа передач с комментариями и фотографиями.

Открыв его, Мегрэ понял, что выиграл. Журнал сам раскрылся на том месте, куда заложили три билета по пятьсот франков и семь билетов по сто.

Две тысячи двести франков. Пятисотенные были новые.

— Я, полагаю, имею право на сбережения?

— Вы забыли, что я видел вашу сберкнижку.

— Ну и что? Я что, обязана складывать все яйца в одну корзину? А если мне, чего доброго, понадобятся деньги?

— Сразу две тысячи двести франков?

— Это уж мое дело. Вы ничего не можете мне за это сделать.

— Вы гораздо умнее, чем выглядите, госпожа Блан. Можно подумать, вы все предвидели, вплоть до сегодняшнего обыска. Если бы вы положили деньги на свой счет, это было бы отражено в вашей сберкнижке, и величина суммы, равно как и дата, непременно привлекли бы мое внимание. Вы не доверились шкафам, ящикам, тюфякам. Как будто читали Эдгара По. Вы просто сунули деньги в иллюстрированный журнал.

— Я никого не обворовала.

— Я и не утверждаю, что вы кого-то обворовали. Я даже уверен в противном: спустившись по лестнице и увидев вас на вашем привычном месте, злоумышленник сам предложил вам эти деньги. Тогда вы еще не знали, что в доме было совершено преступление. Он, должно быть, не объяснил вам, почему ему так важно, чтобы никто не узнал о том, что он был здесь в тот день. Вы его прекрасно знаете, иначе он не боялся бы вас.

— Мне нечего сказать.

— Вчера, увидев его в моем кабинете, вы почувствовали, что он очень боится вас, и только вас, поскольку вы одна можете свидетельствовать против него. И вот сегодня утром, уяснив, что свобода человека, особенно богатого, стоит больше двух тысяч двухсот франков, вы решили выйти на него, чтобы получить более значительную сумму.

Как и накануне, едва заметная улыбка, словно бы не до конца стертая с лица ластиком, чуть тронула ее губы.

— Вы никого не нашли. Вы забыли, что сегодня суббота.

С ее расплывшегося лица не сходило все то же загадочное упрямое выражение.

— Не скажу ничего. Хоть бейте.

— Нет никакого желания. У нас еще будет случай увидеться. Пошли, Лапуэнт.

И они нырнули в маленький черный автомобиль.

Глава 7

Несмотря на окончательно испортившуюся погоду и редкие просветы между ливнями, Мегрэ поступили как все: провели воскресенье за городом.