Друг и лейтенант Робина Гуда

Но шум на поле мгновенно смолк, как только лучник из Дерби пустил стрелу. Разговоры на трибуне прекратились, королевский менестрель, давно со скучающим видом терзавший струны, забыл взять новый аккорд, помощники маршала, наплевав на свое достоинство, наперегонки кинулись к мишени.

Сняв доску с треноги, они потащили ее начальнику, и, когда мишень проносили вдоль барьера, люди лезли друг другу на плечи, чтобы лучше разглядеть торчащие из нее стрелы. Над полем снова поднялся гомон, который все крепчал по мере того, как зрители убеждались — стрела Фореста с серым гусиным оперением воткнулась впритык к своей соседке, чье оперение было выкрашено в синий цвет.

Такой невероятный успех привлек внимание самого короля: отвлекшись от беседы с Хантингдоном, Ричард что-то проговорил по-французски.

— Государь спрашивает тебя, лучник, под чьим началом ты служил в Палестине, — быстро перевел констебль Роже.

Уже в который раз я перестал дышать, но Робин, отвесив глубокий поклон в сторону трибуны, отвечал так же словоохотливо, как прежде:

— Я был лучником у сэра Эдвина По, да упокоит Господь его душу — потому как мой господин возьми да помри от горячки еще по пути в Святую Землю, вот почти все мои товарищи и завернули домой, а я в ту пору оказался совсем без денег, черт меня дернул сыграть на корабле в кости с одним прохиндеем, и он обчистил меня до нитки, чтобы ему бесенята поджарили пятки, так что мне не на что было даже вернуться назад, да и не для того я принимал крест, чтобы, значит, возвращаться домой не солоно хлебавши, не повидав чудес Иерусалима, где, говорят, больше золота, чем было в старопрежние времена в сокровищнице царя Соломона, который, по слухам, мог заткнуть за пояс всех евреев Йорка и Лондона…

Форест сделал глубокий вдох и приготовился снова нырнуть в свой рассказ, но констебль, давно уже бросивший попытки перевести королю его скороговорку, сделал болтуну знак замолчать и сказал:

— Государь говорит: если ты докажешь свою меткость следующим выстрелом, он сделает тебя королевским лучником с жалованьем в три марки золотом в год.

Три марки золотом? То бишь один фунт. Может, это и показалось бы богатством какому-нибудь бедному виллану, владеющему одной виргатой земли, но для стрелка такая плата была более чем скромной. Тем более для стрелка, который содержал на жалованье всех королевских лесников Ноттингемшира, платя им гораздо щедрей, чем король только что предложил платить ему самому!

Но Арнольд Форест встретил предложение Ричарда Львиное Сердце взрывом такой неистовой благодарности, как будто государь спас его от неминуемой голодной смерти. Глядя, как Робин кладет бесчисленные поклоны, слушая, как он восхваляет доброту великого короля, я опять начал кусать губы от злости. Неужели он не может удержаться от представления даже сейчас, когда всего один неверный шаг отделяет нас от фола?

«Не выпендривайся, придурок! Выигрывай свою поганую стрелу, и сматываемся поскорее!»

Я резко вздрогнул, когда мне на плечо положили руку, обернулся — и встретился взглядом со Стивеном Коултом.

— Уходи отсюда, Стив, — тихо сказал я.

— А? Но вы…

— Мы — следом за тобой. Подожди в роще, ладно? Иди!

Кивнув, Коулт начал пробираться сквозь толпу. Он был немногословен, этот парень, и отделывался от тех, кто пытался расспросить его насчет поразительно меткого шурина из Дерби, короткими односложными ответами. Скоро Стив пропал из виду, и я снова переключился на то, что происходит на ристалище. Мне стало жарко, когда я увидел, что там происходит.

Мишень опять передвигали на новое место, и помощники маршала уходили с ней все дальше. Только дошагав чуть ли не до самого дальнего конца турнирного поля, они под удивленный гул толпы установили наконец треногу и водрузили на нее раскрашенную доску. Пресвятая Богородица, сто пятьдесят шагов! Такое расстояние было далеко не предельным для навесной стрельбы, но считалось почти немыслимым для прицельной.

Если раньше вокруг меня заключали пари, который из лучников попадет ближе к центру внутреннего круга, то теперь там бились об заклад, сумеют ли Форест или Дир попасть хотя бы во внешний круг. И желающих ставить на такое находилось совсем немного.

— А уж в середку мишени на таком расстоянии смог бы попасть разве что Робин Гуд!

Мне показалось, лучник из Викфилда готов отказаться от испытания, но потом, не желая выставлять себя на посмешище перед королем и своим господином, Хантингдоном, Дир все же начал готовиться к выстрелу. Вместе с ним готовился к испытанию и Арнольд Форест. Он снял с лука поработавшую тетиву и надел новую, перебрал чуть ли не все свои стрелы, наконец облюбовал одну, наложил на тетиву, медленно поднял лук… И тут же его опустил.

На мгновение перестав пригибаться, я взглянул через головы стоящих впереди и увидел, что у Локсли дрожат руки. Дьявол, только этого нам не хватало!