Друг и лейтенант Робина Гуда

Буря взвыла на тысячу голосов, баньши пронеслись над крышей хижины, угрожая сорвать ее и окатить нас потоками воды.

Оттолкнувшись от косяка, я двинулся к очагу и увидел, как Катарина напряглась и стиснула кулаки. Мне оказалось достаточно сделать несколько шагов, чтобы оказаться с ней рядом.

— И чему еще, по-твоему, мне не мешало бы поучиться?

— Тому, как… как…

Катарина знакомым строптивым движением вскинула подбородок, но внезапно в кои-то веки растеряла слова.

Я не дал ей собраться с мыслями — быстро обнял, притянул к себе, запутался пальцами в ее волосах… На короткое мгновение девушка застыла в кольце моих рук, напряглась, как будто собираясь вырваться, но вместо этого, наоборот, резко подалась мне навстречу, обняла за шею, приподнялась на цыпочки, и, когда наши губы сомкнулась, мы перестали слышать неистовство бушующих снаружи ветра и дождя.

Уже лежа на бугристом тюфяке на полу хижины, мы нетерпеливо избавлялись от одежды, понимая друг друга лучше, чем когда бы то ни было, — а нечисть снаружи негодующе выла и колотилась в мазаные стены. Но мне плевать было на возмущение нечистой силы. Скверная ночь, предназначенная для скверных дел, превращалась в самую удивительную ночь на свете.

Прошло немало времени, прежде чем мы поняли, что дождь снаружи утих, и почувствовали сквозняк, задувающий во все щели. Очаг почти погас, в нем светилось всего несколько углей, и я натянул на голые плечи Катарины шкуру, служившую нам одеялом. Волосы девушки отливали темным золотом в отблесках красных углей, она лежала, отвернувшись, но ее пальцы все еще были переплетены с моими.

— Я так тебя и не поблагодарил…

— За что? — она быстро повернулась ко мне, однако в темноте я не мог рассмотреть выражения ее лица.

За что? Теперь я мог бы поблагодарить ее за каждое из недавних, так быстро промчавшихся мгновений. Но я никогда не умел произносить выспренные речи, поэтому, прикоснувшись губами к ее плечу, сказал совсем другое:

— За то, что ты вмешалась в мою стычку с де Молларом. За то, что убила ради меня человека и…

«И рискнула своим драгоценным соколом», — хотел сказать я, но не договорил: Катарина вдруг резко приподнялась, вырвав свою руку из моей.

— Этого ублюдка? Я жалею только о том, что не могу убить его еще раз! И еще раз, и еще! Пускай я попаду в ад — Господь милостив, потому что Моллар отправился туда первым!

— Катарина…

— Да! Теперь ты знаешь, кто я, поэтому… поэтому можешь катиться туда же, куда и он!

Приподнявшись, она стала торопливо нашаривать одежду, но я обнял ее и потянул обратно. Она сопротивлялась — молча, отчаянно, но я все-таки победил и заставил ее снова лечь рядом.

— Успокойся… О чем ты говоришь — теперь я знаю, кто ты?

— Как будто сам не понимаешь! — полушепотом выкрикнула Катарина и опять попробовала высвободиться, но безуспешно.

Я успокоил ее — прикосновением губ и рук… На какое-то время мы опять забыли обо всем на свете… А когда наконец Катарина опустила голову мне на грудь, начиная дышать медленно и глубоко, приходя в себя после только что сотрясавшей ее дрожи, я почувствовал, как она вновь напрягается и готовится отодвинуться. Ну нет, я не собирался так просто ее отпускать! Поэтому спросил наобум, надеясь, что попаду в «яблочко»:

— Что тебе сделал Симон де Моллар? За что ты его так ненавидишь?

— За что?

Катарина яростно вскинулась, и на этот раз я не стал ее удерживать. Она сама опять легла рядом; отвернувшись, начала говорить… И чем дольше она говорила, тем больше ее голос напоминал голос баньши, такие в нем звучали ненависть и тоска.

Де Моллар, младший отпрыск обедневшего дворянского рода из окрестностей Руана, явился в Англию, готовый схватить удачу в любом виде, где бы и когда бы та ему ни подвернулась. Место командира наемников при скупом шерифе ноттингемском показалось ему слишком мелким даром судьбы, зато Аннеслей, пусть и захудавший без хозяина, мог стать очень неплохой добычей. Но еще важнее было родство с семьей, пустивший в Англии корни со времен Вильгельма Завоевателя: у Ричарда Ли имелись влиятельные родственники в Лондоне, и, если искусно воспользоваться этими связями… Де Моллар не сомневался в своих способностях и считал, что сумеет взлететь на самый верх, окажись у него только под ногой ступенька, от которой можно будет оттолкнуться.

Симон де Моллар не сомневался также, что Катарина Ли с радостью отдаст ему свою руку.

После того как через Ноттингемшир пронеслась горячка, оставив Аннеслей без мужчин (если не считать мужа кормилицы Катарины Олифанта, столь же преданного и сильного, сколь и тупого), после того как болезнь выкосила половину вилланов на землях манора, дочь пропавшего в Палестине крестоносца должна была с восторгом принять предложение любого мужчины, согласного мириться с ее мерзким характером и неказистой внешностью. Аннеслею позарез требовался хозяин, и Симон де Моллар великодушно предложил взять эту обязанность на себя.

Он не сомневался, что ему не откажут, — но ошибся. Едва оправившись от удивления, командир наемников повторил предложение — и снова получил отказ.