Друг и лейтенант Робина Гуда

Между людьми, лишенными собственности, был тогда

знаменит разбойник Робин Гуд, которого народ любил

выставлять героем своих игр и театральных представлений

и история которого, воспеваемая странствующими

певцами, занимает англичан более других историй.

Вальтер Боуэр, XV век

ШЕРВУД, ПРОСЕКА «КРОВЬ И ПОРЕЗЫ»

Они встретились на пересечении двух лесных тропинок, и Катарине хватило единственного взгляда на отцовское лицо, чтобы направить коня на северо-запад, к Йорку.

Долгое время Ричард Ли и его дочь ехали молча, слушая беззаботную перекличку птиц и стрекотание белок. Лето перевалило за середину, дубы уже начали желтеть, опавшие листья шуршали под копытами коней печальным аккомпанементом мыслям двух людей, не замечающих красоты заповедного леса.

—  Сколько тебе удалось достать, отец? — наконец спросила Катарина.

Ричард Ли проводил взглядом глупого зайца, сломя голову сиганувшего через тропу.

—  Три шиллинга, — ответил он, когда зверек скрылся в кустах, и Катарина невольно рванула повод буланого жеребца.

Сокол, сидевший на ее левой руке, возмущенно хлопнул крыльями, недовольный такой резкой остановкой.

—  Сколько?!

Ричард Ли коротко взглянул на дочь, проезжая мимо, и она поняла, что сокрушительный ответ вовсе не был шуткой. Впрочем, со времени возвращения отца она еще ни разу не слышала, чтобы тот шутил... А ведь раньше он заставлял хохотать даже Олифанта, который всегда был так же скуп на смех, как и на разговор.

— Три шиллинга, — сквозь зубы повторила Катарина, снова пристраиваясь рядом с Ричардом Ли. — Три... Они что же, решили подать тебе милостыню?! А что констебль, ведь он перед тобой в долгу?!..

— Даже если бы он задолжал мне деньги, вряд ли он смог бы вернуть их сейчас, после того как недавно расплатился с ньюстэдским аббатом, — бесстрастно проговорил рыцарь. — А долг благодарности в наше время и вовсе ничего не стоит.

Катарине далеко было до такого спокойствия, ее яростный вскрик опять встревожил сокола у нее на руке:

— Проклятье, ньюстэдскому аббату тоже не мешало бы вспомнить о благодарности! Или у служителей Господа память нынче такая же короткая, как у мирян?!..

— Не ругайся, — Ли бросил на девушку короткий взгляд, заставивший ее прикусить язык. — Бранью делу не поможешь. А твоя мать была бы недовольна, услышав, что ты произносишь такие слова.

Молчание Катарины продлилось всего до ближайшего поворота извилистой тропинки.

—  Мама первая сказала бы этому зажравшемуся святоше, чего стоят его речи о благодетельной бедности и порочном богатстве!! Как же я рада, что ему не удалось воспользоваться выжатым из констебля долгом, что все его золото попало к шервудским грабителям! Дьявольщина, пусть уж лучше аутло прожрут и пропьют эти деньги, чем...

Катарина осеклась, а уголок рта Ричарда Ли слегка дернулся, впервые выдав намек на улыбку.

— Со своим конем ты справляешься легче, чем со своим языком, верно?

— Прости, отец, — пробормотала девушка, опуская голову.

Некоторое время они ехали молча.

— Похоже, шайка, которая обосновалась в этом лесу, не только грабит высших служителей церкви, но и вдохновляет бродячих виршеплетов, — наконец заговорил Ли. — В Хокнелле я слышал песню о том, как ньюстэдскому аббату пришлось отобедать в Шервуде с разбойниками, да еще в придачу отслужить для них мессу. И кто только придумывает слова для таких дерри-даун! Но после того, что сегодня произошло в Ноттингеме, я готов поверить в правдивость некоторых куплетов этой песни.

— А что сегодня произошло в Ноттингеме? — Катарина быстро посадила сокола на плечо. — Но сначала скажи — чем отговорился барон Певерил, отказываясь одолжить тебе денег? Небось плел байки о том, как груз для Винчестера попал в лапы к разбойникам, и причитал, что он теперь в немилости у Великого совета и почти разорен?..

Губы Ричарда Ли опять чуть заметно дрогнули, хотя загорелое до черноты лицо осталось невозмутимым.

—  Барон Певерил не дал мне внятных объяснений. Сначала он был слишком занят, а позже на звуки, которые он издавал, отзывались все собаки в округе. Не думаю, что даже королевский гонец, явись он тогда в Ноттингем, смог бы добиться от шерифа связного ответа.

Катарина бросила на отца взгляд, в котором недоумение смешалось с любопытством.

— Наверняка вскоре глимены начнут горланить баллады и об этом, — флегматично продолжал Ричард Ли. — Пресвятая Богородица, могу представить слова их будущих песен!