Друг и лейтенант Робина Гуда

Мне было некогда ни переспрашивать, ни благодарить; быстро подхватив Робина на руки, я внес его в дом, а девушка торопливо прикрыла за нами дверь.

Мы очутились в маленькой, очень скромно обставленной, но чистой комнатке, и я поколебался, прежде чем положить Локсли на кровать. Но наша спасительница повторила приглашающий жест, и я опустил свою ношу на светлое шерстяное одеяло и цветную подушку.

В головах кровати висело распятие, на противоположной стене — другое; я вспомнил о кресте над дверью дома и вдруг понял, где мы очутились.

То был бегинаж — «Божий дом», жилище бегинок.

Я всякого наслушался про этот странный полумирской-полумонашеский орден, основанный не так давно льежским священником Ламбертом ле Бегом. За какой-то десяток лет орден получил неслыханную популярность во Франции, Италии и Бельгии; там теперь жили сотни бегинок, но в Англии они появились совсем недавно и служили неиссякаемым объектом для пересудов. Все в Ноттингеме, кому не лень, болтали о двух подругах, приехавших из Руана и поселившихся вдвоем в маленьком домике на окраине. Говорили, что они кормятся подаянием и помогают страждущим в больницах при местных монастырях; но о подругах ходили и другие слухи, противоречившие их образу святых сподвижниц.

Я выбросил все эти сплетни из головы, когда девушка, откинув с головы покрывало, присела на постель рядом с Локсли.

Нетрудно было представить, что устроила бы Катарина, притащи я беглого вожака разбойников в наш дом и уложи его на нашу кровать! Даром что дом этот был снят не столько на жалованье командира наемников, сколько на долю в добыче шервудских аутло...

Русоволосая бегинка, конечно, не могла не понимать, какие неприятности грозят ей за укрывательство беглеца, но обитательницу «Божьего дома» в первую очередь тревожили увечья человека, которому она дала приют, а не собственная безопасность и не то, что грязная, лохматая голова аутло пачкает ее чистую подушку. Она пробежала пальцами по синякам на боку и груди Робина и принялась ощупывать его плечи. Какими бы осторожными ни были ее манипуляции, Локсли вздрогнул под ее руками, напрягся — и закричал.

Я быстро зажал ему рот, девушка нервно оглянулась на дверь.

—  Тихо! — прошипел я, наклоняясь над Робином. — Все в порядке, она пытается тебе помочь! Не вопи!

Девушка уступила мне место на кровати, а сама поспешила к двери, некоторое время прислушивалась, потом щелкнула задвижкой и принялась рыться в сундуке в углу.

Увидев, что глаза Робина прояснились, я осторожно убрал ладонь, и Локсли жадно глотнул воздух.

— Где?..

— Мы в «Божьем доме».

— А?.. — обежав глазами комнату, он непонимающе уставился на меня.

—  В жилище бегинок. Похоже, Богородица все-таки нам помогает.

Некоторое время Робин просто дышал, собираясь с силами для нового вопроса, но прежде, чем он успел его задать, девушка снова появилась возле кровати, держа в руке маленькую кружку.

—  Думаю, тебе надо это выпить, — увидев сомнение в глазах Локсли, я добавил: — Я слышал, бегинки кое-что смыслят в лечении, и вряд ли она спрятала нас, чтобы отравить. Пей!

Я помог Робину приподняться и проглотить содержимое кружки, а потом бегинка ловко сунула ему в рот сложенный вчетверо кожаный ремень. Пока мы притягивали широкими повязками к груди его согнутые в локтях руки, Локсли глухо рычал, а как только был завязан последний узел и девушка выдернула у него из зубов искусанную кожу, выплюнул слово, которым давился все это время.

Я быстро взглянул на француженку, надеясь, что та не поняла смысла сказанного. С полминуты мы с девушкой молча смотрели друг на друга... И я внезапно понял, что даже не знаю, как ее зовут.

—  Мари... Сэр Гринлиф, — тихо ответила она на мой вопрос.

Вот что значит маленький городок! Я наслушался всякой всячины про двух бегинок, а она знала, как зовут командира наемников.

—  Меня зовут Джон Литтл, — твердо поправил я. — Маленький Джон. Может, ты слышала про такого?

По выражению глаз Мари я понял — слышала, и для собственного спокойствия не стал уточнять, в каких именно дурацких балладах ей встречалось мое имя.

—  Я тебя... уже видел... — вдруг пробормотал Робин Локсли, мутными глазами вглядываясь в свою спасительницу. — Только... не припомню... где...

—  На поле возле Ноттингема, — девушка положила ладонь ему на лоб. — В день, когда хотели казнить трех стрелков...

Она говорила по-английски медленно, с очень сильным акцентом.

—  А... да... верно. Славный... тогда... получился...пожар...

Голос Локсли затерялся в звоне колоколов, донесшемся со стороны церкви Святой Марии.

Настало время честным людям гасить огни, страже — сменяться на своих постах, а шерифу — получить известие, что место вожака шервудских разбойников в подземной камере занял невезучий палач Губерт.

То была длинная ночь.