Друг моего брата

— Не подумай, что я плохо воспитан, но напитки и закуски я предложу позже. Боюсь, моей выдержки не хватит на то чтобы изображать гостеприимство сейчас.

— Я думаю, ты сможешь оказать гостеприимство другим способом.

— Можешь в этом не сомневаться, — усмехнулся он и потянул за кончик шнуровки корсета.

— Там сбоку молния, умник, — прошипела я.

— Хвала господу, — промычал Урицкий. — Я уже приготовился срезать эту хрень с тебя ножницами.

Я нащупала застежку, но Глеб убрал мои пальцы и сам потянул молнию вниз. Платье упало невесомым облаком к моим ногам и Урицкий с минуту разглядывал мое тело, на котором из одежды осталась лишь тонкая полоска стрингов.

— У меня от тебя башку сносит, Полли, — хрипло процедил он.

От этих слов кожа густо покрывается мурашками и я дрожащими руками пытаюсь разделаться с оставшимися пуговицами на его рубашке.

Тогда, на треке, все произошло так быстро, что у меня не было времени толком изучить его тело, сейчас же я планировала наверстать упущенное и создать настолько четкую и подробную карту его тела в голове, чтобы когда все это закончится, (а то что наши странные отношения явно долго не протянут, у меня сомнений не было) у меня осталась собственная виртуальная версия Урицкого.

Судя по тому как его взгляд, а затем и руки блуждают по моему телу, Глеб думает о том же. Но надолго его выдержки не хватает и он легонько толкает меня на кровать, накрывая своим телом.

***

— Знаешь о чем я сейчас думаю? — спросил он, проводя пальцами по моей голой спине. От его прикосновений позвоночник натянулся струной и я выгнулась дугой.

— Что, опять? — картинно удивилась я. — Дай мне отдышаться.

Гортанный смех Урицкого разливается теплом в груди и он заявляет:

— Я, конечно, не против, но вообще-то я не это имел ввиду. Я думаю сейчас о твоих словах, что ты не изменилась. Мне кажется, это неправда. Из эгоистичной девочки, требующей всеобщего внимания, ты превратилась в восхитительную женщину, Полли.

— Что? — я не могу поверить, что он решил обсудить это именно сейчас.

— Ты изменилась, — повторяет он

— Я не менялась, Урицкий. Это скорее ты собрал в охапку последние извилины и перестал смотреть на меня сквозь призму ненависти.

Я отстранилась от него, натянув на себя атласную простынь и закрыла лицо руками:

— Я не могу поверить, что мы действительно об этом говорим сейчас. Глеб, то что ты видел во мне только эгоистичную девочку, требующую внимания — это исключительно твои проблемы.

Он закатил глаза: — Я затеял этот разговор не для того чтобы обсуждать прошлое и былые обиды. Наоборот, я предлагаю забыть все, что произошло 4 года назад и двигаться дальше. Желательно вместе. По возможности, прямо в этой постели. Что мне нужно сказать? Что я тебя прощаю? Я тебя прощаю, Полли. Уверен, Макс тоже давно готов все забыть. И самое главное, твоя мама тоже…

Не дав ему закончить фразу, я вскочила с кровати, обмотав простынь вокруг себя. Мысленно считаю до 10, всеми силами пытаясь сдержать подступающие слезы и тихо произношу:

— Я не хочу говорить об этом сейчас. Я понимаю, что когда-то придется, да. Когда-то тебе придется выслушать меня и осознать, что в этой истории отрицательный персонаж отнюдь не я. Но не сейчас.

Господи, не могу поверить, что он еще и маму сюда приплел… Что он хотел сказать? Что она бы тоже меня простила? Что она бы тоже хотела, чтобы мы обо всем забыли? “Макс тоже готов все забыть”… О да. уверена, узнай брат чем мы сейчас занимались, обиды четырехлетней давности бы отошли на второй план. Хотя по сути, какая разница — этим двоим не привыкать бить друг другу морды.

— А когда? — голос Глеба, пропитанный раздражением, возвращает меня к действительности. — Ты уже не первый раз намекаешь, что четыре года назад мои глаза, уши и все остальные органы чувств меня обманули. Хватит говорить бредовыми загадками! Когда ты поведаешь мне свою версию событий?

— Тогда, когда буду готова, что все это…, — я пространно махнула рукой в сторону кровати, — закончится. Давай отложим этот разговор на тогда, когда нам обоим надоесть играть в эту игру и мы будем готовы вернуться к нашим прежним жизням, хорошо?

К недоумению в глазах Урицкого прибавляется легкая досада, но он кивает и поднимаясь с кровати меняет тему:

— Помнишь, что я тебе говорил об экономии воды? Предлагаю прямо сейчас позаботиться об экологии.

— Боюсь, если мы вдвоем пойдем в душ, то слегка отвлечемся и за это время потратим столько воды, сколько пару африканских деревень не тратят и за год.

— Возможно ты права, но значит такой вот я хреновый экоборец если меня это не смущает.

Он подходит ко мне почти вплотную и жадно впивается взглядом в мое лицо, силясь прочитать мысли, затем притягивает к себе, накрывая мои губы поцелуем. И несмотря на то, что каждая клеточка моего тела восторженно трепещет от движений его языка, меня не покидает мысль, что этот поцелуй чертовски похож на прощание.

— Я не буду закрывать дверь. Так что если передумаешь, не стесняйся, — улыбается он.