Друг моего мужа

Так, как она это позволит, разумеется.

Ира не рассказала мужу о нашем маленьком секрете. И в моей голове это был стежок. Всего один, крохотный стежок, но выполненный ярко-красным.

Там, где нас уже соединило и не разрывается.

Серёга говорил, что они и Ирой жили душа в душу. Не без ссор по пустякам, конечно. Чаще всего они ссорились из-за его работы. Иру, как говорил Серёга, насквозь прошибало страхом за его жизнь. Но не бросал, хотел подзаработать как можно больше.

Возможно, это было по-скотски — желать жену друга. Не просто друга, но того, кто спас мне жизнь.

Серёга мог и не рисковать, не оставаться со мной и уж тем более не тащить на себе.

Свидетельство моего долга, который я вовек не могу оплатить, кривым росчерком шрама отмечено на моём животе.

Преступно даже просто думать о жене человека, сделавшего для меня так много. Но от своих мыслей, въевшихся под кожу, не убежать.

Жена закатила скандал в миниатюре. Вечером следующего дня дом встретил меня тишиной. Марина вместе с дочкой уехала на несколько дней к своей матери.

Так она показывала, что не шутит, говоря о запрете общаться с дочкой. Знала, сучка, как я люблю свою принцессу, и лишила меня самого дорогого.

Марина решила удержать наш брак угрозами. В тот момент, когда она выдвинула ультиматум, я окончательно понял, что наш брак уже ничем не склеить.

Марина много говорила. Обо всём, кроме любви и желании быть рядом. Больше про дом, про достаток, про обязательно полные семьи…

В тот момент я понял, что развод обязательно будет. Но чуть позднее, когда мелкая подрастёт. Не хотелось травмировать свою любимую крошку.

Теперь мы были семьёй только когда собирались втроём. Во всех остальных случаях я и жена существовали порознь. Вернее, Марина пыталась. Чересчур активно пыталась навязать себя и в спальне.

Она решила, что если я никуда не ушёл, остался, то остался и ради неё — тоже. Пришлось её огорчить отказом. Мы спали на одной огромной двуспальной кровати, а между нами словно лежала огромная пропасть, откуда нещадно дуло ледяным дыханием.

Но на людях мы — семья. Счастливая, хорошо обеспеченная и полная семья. Как того и хотела Марина.

Потом Серёга умотал в очередной раз.

Началась осень. Ира вернулась к учёбе. На этот раз она не стала перебираться жить к родителям, но часто их навещала.

Я также наблюдал за ней издалека. Хотелось подойти и хотя бы поговорить. Но я же обманываю самого себя.

Мне с ней не поговорить хочется. А если и поговорить, то другим способом — переплетёнными языками и сталкивающимися телами.

Как-то вечером я гипнотизировал взглядом окна квартиры родителей Иры. Она была у них. Я перегнал машину к самому подъезду и вышел покурить, встав под козырёк подъезда.

Открылась дверь. Ира вышла и раскрыла зонт. Взгляд метнулся в сторону моей машины.

— Я здесь, Ира.

Она обернулась чересчур быстро, вцепившись пальцами в ручку зонта.

— Что ты здесь делаешь?

— Курю. Жду, пока дождь закончится. И тебя тоже жду.

Ира сжала губы в тонкую линию, обиженно сверкнув глазами. Не простила, значит. Да и с чего бы прощать, спрашивается.

— Я тебя подвезу.

— Не надо.

— Как знаешь, — пожал я плечами. — Но если ты откроешь заднюю дверь автомобиля, то поймёшь, что лучше будет поехать на машине. Вместе со мной.

— Не думаю.

Я выругался. Ломаюсь, как пацан, перед девушкой, совсем ещё девчонкой.

Хотя Сейчас Ира смотрит настороженным взглядом. Отучил Серёга свою красотку в облаках витать, что ли?

— Я сам тебе покажу.

Я обошёл Иру, раскрыл дверь внедорожника.

— Вперёд.

С заднего сиденья спрыгнул щенок добермана. Не маленький уже, подросток и смышлёный. Знает некоторые команды. Я его у знакомого взял.

— Ой!

Ира от неожиданности выронила зонт. Щенок плюхнулся лапами в лужу, а потом подлетел к Ире, облизываясь и запрыгивая на колени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сидеть.

Щенок послушно сел, но весь его вид выражал нетерпение.

— Сидеть? Тут лужа, Стас! — возмутилась Ира и потянула к себе щенка, гладя чёрную морду с рыжими прогалинами.

Когда я забирал добермана, то повязал ему на шею ярко-красный бант.

Сейчас от банта остались только одни обрывки, а доберман пытался избавиться от остатков банта. Ира справилась с бантом в два счёта, потрепав пса за ухом.

— Нравится?

— Очень! Такой милый! — рассмеялась Ира и с надеждой посмотрела на меня. — Это мне?

— Сама как думаешь? Тебе, конечно. Будет не так страшно гулять одной. От сопровождения же ты отказываешься?

— У него уже есть имя?

— Нет. Придумай сама.

— Я буду звать тебя Браун.

Улыбка Иры приятным теплом разливалась изнутри.

— Но вдруг Серёжа будет против?

— Не будет. Он собак любит. А эту просто обязан будет принять, — усмехнулся я. — Теперь поедешь со мной?