Друг моего отца

– Более тысячи полотен, что считались конфискованными фашистами и утерянными, – развернулся Романов. – Твой прадед по дешёвке, почти даром скупал то, чем не интересовался Третий рейх. Знаешь историю Гурлитта? Её обнародовали шесть или семь лет назад. Но Гурлитт не один был такой умный. И о награбленных и припрятанных нацистами шедеврах знали не только твой отец и мой внук. Вот только у моего внука наследников не осталось. А твой отец перехитрил даже меня. Ведь у него осталась ты.

– А что есть у меня?

– Всё. Это просто вопрос времени. Но ты сделала свой выбор, девочка. У тебя был шанс поквитаться. Следующим будет мой шаг.

– Вы и меня убьёте?!

– Ну зачем же так грубо, – брезгливо сморщился он. – В твоего отца ведь стрелял не я.

– Но вы же сказали… – открыла я рот и закрыла.

– Нет, этот вывод сделала ты сама. А тебе не меня надо бояться.

– А кого? – холодком просквозила по спине догадка.

– Я никогда не должен был узнать о тебе, – пристально рассматривал он меня, проигнорировав вопрос. – Если бы твоя бабка не связалась перед смертью с матерью, я бы и не узнал. Но она так волновалась за тебя. И теперь лишь вопрос времени, когда и он догадается кто ты.

– Арман? – резко охрипла я. – Это картины моего отца у него в Галерее?

– Не-е-ет, – улыбнулся старый князь гаденько. – Не твоего отца. Это твои картины, девочка. Твои по закону и по праву. Почти миллиард евро, в такую сумму оценили твою коллекцию. Как думаешь, что будет, когда между Чекаевым и его миллиардом, встанешь ты?

– Кто убил моего отца? – сглотнула я.

– Это ты у Армана спроси. Если успеешь, конечно.

Он поднял с подноса на маленьком столике колокольчик и позвонил.

– Прошу вас, – пригласил меня к выходу его секретарь.

Улыбаясь, князь Романов проводил меня до двери взглядом.

– А ведь ты могла бы ему отомстить, – заставил он меня обернуться. – За нищету, в которой жила, пока он как сыр в масле катался. За слёзы, что за всю жизнь так и не выплакала твоя бабушка. За мать, которой у тебя не было. За то, что она похоронила и твоего отца, и тебя. Считаешь этого мало? Считаешь бабаня ненавидела Чеку зря?

– Вы не знаете, кто стрелял в моего отца и что на самом деле произошло, да? – смотрела я на него пристально исподлобья, как смотрел со всех фотографий мой отец.

– Может, и не знаю, – равнодушно пожал старый князь плечами.

– А ещё вы не знаете Армана, – впилась я ногтями в ладони.

– А ты знаешь? – хмыкнул он. – Твой отец был умным, хитрым и талантливым. Но сгубила его не пуля. Преданность. Он доверился кому не следует. А ты… так похожа на него.

Он махнул рукой, давая знак, чтобы меня проводили.

Но до выхода я прекрасно добралась бы и сама, без провожатых – так хотелось убраться отсюда побыстрее. Вот только его секретарь преградил мне дорогу, поспешно сунул что-то в карман пиджака и любезно подал руку, помогая спуститься по лестнице.

– Что значит, со мной Его Светлость не будет разговаривать? – возмущалась Татьяна Владимировна, когда этот зализанный блёклый господин во фраке сказал, что мы можем быть свободны и помог ей надеть пальто. – Старый пердун! Так своему князю и передайте, – гордо развернулась она, чтобы презрительно глянуть в его бледное веснушчатое лицо. – А вы молодой человек ему кто? Слуга?

– Теодор Бломберг, мадам. Маркграф Нортхеймский, к вашим услугам, – церемонно поклонился он. – Я племянник Его Светлости Николая Александровича.

– Ах, племянник, – застыла она, хлопая глазами. – Но тогда, пожалуй, про пердуна можете не передавать.

И вот теперь, дёрнув плечами, последовала к выходу.

– Можно, не сейчас? – покачала я головой, когда она стала расспрашивать.

Я свернулась калачиком на заднем сиденье машины, мечтая тихо поплакать или поспать, чтобы ни о чём сейчас не думать, так мне было плохо.

И почти заснула, когда прилетело сообщение.

«Скучаю».

«Та же хуйня», – вздохнув, ответила я Арману.

А потом вспомнила про записку маркграфа.

«Пожалуйста, позвоните. Тео». И номер, – гласила она.

Глава 23. Арман

«Матершинница! – качнул я головой, прочитав сообщение. – С кем поведёшься, понимаю. Но надо заняться твоим воспитанием. Или своим?» – улыбнулся и убрал телефон.

– Ну что, Валерик, по маленькой? – кивнул официанту, чтобы тот разлил по стопкам водку.

Губернатор далёких северных территории страны, что уже две предвыборных компании провёл на мои бабки, всем напиткам предпочитал беленькую.

– Спасибо, что пригласил. Я же сам собирался, – довольно откинулся Валерий Иванович в мягком кресле и глянул в окно, на залитый огнями парк с высоты последнего этажа «Галереи», где находился ресторан. – Хорошо тут у тебя.

– Валер, я бы тебя куда попафоснее позвал, где молодёжь тусуется, но и я не люблю, и тебе нельзя. Я ж видел, шифруешься, – кивнул я на телефон. – А в таблоиды попадёшь, увидит жена.

– Я твою «Галерею» люблю, зря извиняешься. Даже завидую по-хорошему, что так у тебя всё складно. Всё своё, всё рядом, а не эти вечные дороги, гонка, суета, – он поднял стопку. – А жена – пройденный этап. Но давай, за тебя!