Друг от друга

Родом из богатой венской семьи, Эрик Груэн считался блестящим молодым врачом. После окончания медицинского колледжа он поработал какое-то время в Камеруне и Того, где написал две значительные статьи о тропических болезнях, их опубликовали в «Германском медицинском журнале». По возвращении, в 1935-м, он вступил в СС и стал членом Национального департамента здравоохранения; тогда возникли подозрения, что он принимал участие в экспериментах над умственно неполноценными детьми. После того как разразилась война, он стал работать врачом в Лемберг-Яновска, потом в Майданеке и, наконец, в Дахау. В Майданеке он заразил восемьсот советских военнопленных тифом и малярией, после чего изучал течение этих болезней. В Дахау он помогал Герхарду Розе, бригадному генералу, в медицинском обслуживании люфтваффе. Имелись протоколы допроса Розе. Профессор Института тропической медицины Роберта Коха в Берлине, Розе проводил эксперименты с летальным исходом на заключенных концлагерей в Дахау, разрабатывая вакцины от малярии и тифа, для чего намеренно заразили более тысячи пленных в Дахау, в том числе и много детей.

Читать о подробностях экспериментов было мучительно. На судебном процессе над врачами Дахау в октябре 1946 года католический священник, некий отец Кох, дал показания, что его отвезли на малярийную станцию в Дахау, где каждый день на полчаса между ног ставили коробку с комарами. Через семнадцать дней его отпустили, а через восемь месяцев у него случился первый приступ малярии. Другим священникам, детям, русским и польским заключенным и, конечно, множеству евреев повезло еще меньше: за три года, пока продолжались эти эксперименты, их умерло несколько сотен.

За эти преступления семь нацистов, так называемых врачей, были повешены в Ландсберге в июне 1948 года. Розе был одним из пяти, приговоренных к пожизненному заключению. Еще четверых врачей приговорили к различным срокам тюремного заключения: от десяти до двадцати лет. Семерых признали невиновными. На суде Герхард Розе оправдывал свои действия, доказывая, что вполне разумно пожертвовать «несколькими сотнями» людей ради получения профилактической вакцины, которая спасет десятки тысяч жизней.

Помогали Розе и многие другие врачи, среди них Эрик Груэн и Генрих Хенкель, а также медсестра-капо [18] по имени Альбертина Цехнер.

Альбертина Цехнер. Вот это да! Энгельбертина Цехнер из заключенной еврейки превратилась в капо и медсестру в медицинском блоке в Майданеке, а потом в Дахау. Никакой проституткой в лагерном борделе она не была.

В досье Груэна сообщалось, что он еще в бегах, – разыскиваемый военный преступник. Розыски Груэна офицером-юристом 1-го Украинского фронта и двумя юристами-офицерами советской специальной государственной комиссии окончились неудачей. Прилагались заявления от заключенных трех лагерей и Ф.Ф. Брушина, судебного эксперта-медика из Красной армии.

Последней страницей в досье был бланк, тоже оказавшийся для меня сюрпризом: я обнаружил следующую запись: «Досье изучалось американскими оккупационными властями в Вене, октябрь 1946 г., в лице майора Дж. Джейкобса, Армия Соединенных Штатов».

Вернулась Кристотонова со стаканом горячего чая, ложкой и маленьким пакетиком с кусочками сахара. Я поблагодарил ее и стал листать досье Генриха Хенкеля. Оно оказалось менее подробным, чем у Груэна. Перед войной он участвовал в акции «Т4» – нацистской программе эвтаназии в психиатрической клинике в Хадамаре. В войну штурмбаннфюрер Ваффен СС Хенкель служил заместителем директора Германского института военных научных исследований, затем в Аушвице, Майданеке, Бухенвальде и Дахау. В Майданеке помогал Грузну в его экспериментах по тифу, а позже в Дахау – по малярии. В ходе медицинских исследований Хенкель заодно собрал большую коллекцию черепов представителей различных рас. Хенкель, как считали, был расстрелян американскими солдатами в Дахау, сразу после освобождения лагеря.

Я откинулся на стуле. Мой громкий вздох снова привел лейтенанта Кристотонову ко мне – тяжкий вздох жалости к самому себе она приняла за нечто иное.

– Нелегко читать?

Я кивнул, горло мне сдавило так, что с минуту я не мог выговорить ни слова. Я допил чай, подписал протокол, поблагодарил ее за помощь и вышел на улицу. Как приятно снова вдохнуть чистый свежий воздух. Но тут из Дворца правосудия вышло четверо военных полисменов – удовольствия как не бывало. Они забрались в грузовичок, готовые ехать патрулировать город. Следом за ними вывалились еще четверо и еще. Я замер около дверей, мусоля сигарету и наблюдая с безопасного расстояния, пока они все не уехали.

Конечно, о судах над нацистскими врачами я слышал. Помнил, как был удивлен, что союзники сочли справедливым повесить президента Германского Красного Креста, пока не прочитал, что он проводил эксперименты по стерилизации и заставлял евреев пить морскую воду.