Друг по четвергам

– Правда? Не смеши меня, Ханна. Я знаю, как будет дальше: меня положат в больницу и растянут – ну, что-то в этом роде. Так сделали с нашей соседкой через дорогу, миссис Саундерс, и ей сейчас кошмарно плохо. Мне нужна ещё парочка таких спокойных дней, как этот, и всё пройдёт. Я же в курсе, что со мной такое: седалищный нерв. Помнишь сестру Амнезию?

– О, забывчивая Флорри, сестра Флорентина?

– Да. Она давала нам уроки биологии, помнишь? Там был большой холщовый плакат, который вывешивался на доске. На нем было изображено человеческое тело, но все «сомнительные» части аккуратно прикрыты. Удивительно, что мы знали, где наши зады! Никогда не думала, что у монахинь они есть. Как и ноги. Но посмотри, как монашки бегают сейчас: юбки задрались выше некуда и…

– Перестань болтать, Джейни. Хорошо, пусть это седалищный нерв, но один лишь аспирин его не вылечит. Тебе необходима консультация врача. Не знаю, о чём думает Эдди; нужно не потакать тебе, а вызвать доктора вопреки твоим настояниям.

– Он не такой дурак, чтобы действовать мне вопреки.

– Ха, много шума из ничего!

– Однако ты ведь пришла пораньше, чтобы рассказать кое-какие новости? Ну, выкладывай. Что вчера случилось? Ты его встретила?

– Да, встретила.

– И что было дальше?

Ханна рассказала все, что произошло накануне, начиная с обеда у Микки и до того момента, как они с Дэвидом расстались. И про обещание встретиться с ним снова.

– Когда?

– Когда-нибудь.

– Сегодня?

Ханна покачала головой:

– Нет, не сегодня.

– Врёшь. Ты собиралась встретиться с ним сегодня, но увидела меня в лежку и думаешь, будто должна сыграть роль любящей сестры и присмотреть за оравой внизу. Что ж, этому не бывать.

– Нет, я останусь!

– Посмотрим!

Они пристально уставились друг на друга, и Джейни спросила:

– Какой он?

Ханна ответила не сразу, а покосилась в окно, следом оглядела современно обставленную спальню, которая казалась непривычно опрятной, вновь перевела взгляд на Джейни и сказала:

– Не могу выразить это словами. Он замечательный собеседник, забавный и добрый.

– О Боже! Не попадись на «доброту» ещё раз. У тебя уже был один такой. «Дорогой Хамфри так добр. Я не должна делать больно Хамфри, потому что он добрый».

Повысив голос, Ханна воскликнула:

– Я имею в виду не такую доброту!

– И что же собой представляет другая доброта?

– Я… Я не могу сказать, но он не такой.

– Высокий и симпатичный?

– Да. И то, и другое.

– Состоятелен?

– Ну, не совсем, но… Думаю, условия его жизни достаточно комфортны.

– Тебе понравилась его квартира?

– Да, всё, что я там видела, было чудесным.

Джейни поморщилась, пытаясь двигаться в кровати, но спросила со смешком:

– Он показывал тебе спальню?

Ханна чётко ответила:

– Да, сестричка, он показал мне и спальню, и ванную!

– Мило?

– На самом деле очень мило.

– Комната симпатичненькая или типично мужская?

– Джейни! Не испытывай моё терпение. Это просто спальня, обыкновенная спальня. Единственное, что бросилось в глаза – немного антикварной мебели в гостиной.

– А теперь честно, когда ты увидишь его снова? Мне любопытно.

– Я… Я точно не знаю.

– Ну, после вчерашней инвентаризации вы наверняка уговорились о встрече. При условии, что всё сказанное тобой – правда.

– Я ещё не назначила время. Обещала, что позвоню ему…

Знает ли она его номер? Нет. Но зато ей известен адрес.

– Никак не решу, верить тебе или нет.

– Ну, сестричка, веришь ты или нет, не суть важно. Я останусь здесь до конца дня и получу в награду мясо и овощи. И не берусь угадать, что ты припасла для пудинга.

– Фрукты. Их полно в холодильнике.

– Очень хорошо: можно приготовить прекрасный фруктовый салат. А ты не подумала заказать сливки?

– Ступай вниз, мисс Воображуля!

Ханна направилась к двери, и тогда Джейни необычно мягко сказала:

– Знаешь что, Ханна... Кем бы ни был этот парень, он сотворил с тобой чудо. Ты вновь стала такой, какой была в двадцать лет. Продолжай в том же духе.

В ответ Ханна не смогла вымолвить ни слова. Она лишь почувствовала, что покраснела, и Джейни немедленно заметила:

– Что-то определённо изменилось. Я давным-давно не видела на твоих щеках стыдливого румянца.

Ханна замерла, прикусив нижнюю губу. Джейни права: что-то в ней изменилось за последние четыре дня. С плеч слетели годы унылой монотонной рутины, которые старили её раньше времени. А ведь она почти превратилась в матрону, хотя ей пока нет и тридцати. Кто виноват? Несправедливо обвинять во всём одного Хамфри. Ей стоило потребовать объяснения, ещё начиная с отдельных комнат. Но как что-то требовать от Хамфри? Невозможно требовать, когда имеешь с ним дело: по правилам ты вежливо задаешь вопрос, а он так же вежливо отвечает.

Спустившись вниз, Ханна встретила Мэгги.

– Тётя Ханна, ты останешься у нас на весь день? – громко прошептала девочка.

– Ну, я… правда, не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– Только потому, что тогда я смогу пойти к Нанетт. Она устраивает у себя дома праздник. Я никогда ещё там не была, но на прошлой неделе мама обещала, что отпустит меня. Она купила мне новую мини-юбку и шёлковую блузку, это восхитительно!

– Что восхитительно? Мини-юбка или шёлковая блузка?

Мэгги засмеялась: