Друг по четвергам

– О, – она позволила лицу вытянуться. – А вот это уже звучит интересно. И доколе мне придется ждать радостных новостей?

Хамфри снова выказал раздражение.

– Я же сказал…

Она перебила:

– Ах да, когда огласят завещание. Как только огласят завещание. Да, да, понимаю. Спокойной ночи, Хамфри, – с этими словами Ханна прошла мимо мужа.

Он уставился ей вслед и, лишь когда жена вышла в коридор, ответил:

– Спокойной ночи, Ханна.

* * *

Утром в понедельник, пока Хамфри собирал портфель, Ханна поинтересовалась:

– Идешь на работу?

Не поворачиваясь к ней лицом, тот ответил:

– Да, наверное, туда. Тетя пока в санатории. Я оставил свой рабочий номер возле ее телефона. Предложил помощь, но, похоже, все уже организовано. Она хочет побыть одна, поэтому до завтрашнего утра я к ней не поеду.

– О. – Этим междометием Ханна и ограничилась.

Она выждала полчаса, прежде чем позвонить миссис Дрейтон. На известие о том, что Хамфри потребовал, чтобы жена на похороны не ходила, пожилая леди ответила:

– Ну что ж, дорогая, на похороны не ходи, но я хочу видеть тебя, когда мы вернемся, то есть, в лечебнице. Церемония будет очень скромной: ожидаются только Джеймс Морган, мой поверенный, его служащий Том Фринт, Хамфри, я и еще несколько человек, а потом к нам присоединишься и ты.

Ханна была озадачена.

– Вы хотите, чтобы я присутствовала на оглашении завещания?

– Да, Ханна, именно.

– О! Что ж, если вам так нужно, миссис Дрейтон, я там буду.

Потом пожилая дама полюбопытствовала:

– Как он вчера с тобой держался, когда пришел домой?

– Ну, если коротко, то был очень взволнован.

– Да уж, дорогая, могу представить, что был. За последние несколько дней, Ханна, я уяснила, что никогда не поздно получить жизненный урок, я убедилась, что никому нельзя полностью доверять. Нет, целиком и полностью – никому и ни в коем случае. Возможно, это звучит странно, ведь я почти пятьдесят лет прожила бок о бок с замечательным человеком, но, должна признать, мы оба никогда до конца не знали, что на уме у другого. Сейчас мне пора идти, дорогая, но если нам не удастся перекинуться словечком наедине во вторник, я хочу, чтобы после ты со мной обязательно связалась. Хочу снова с тобой встретиться. Ты ведь не против?

– О да, миссис Дрейтон. Конечно, не против.

– До свидания, моя дорогая.

– До свидания, миссис Дрейтон.

Глаза Ханны увлажнились. Никому нельзя полностью доверять. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Получить такой страшный урок на закате жизни. Не лучше ли усвоить это пораньше и дальше не заблуждаться и не разочаровываться? Трудно рассудить, ведь у нее за плечами нет стольких прожитых лет...

* * *

Ханна сидела в ожидании в гостиной «Сосен», когда приехала маленькая группа скорбящих. Три директора с фирмы мистера Дрейтона, а также поверенный, его помощник и сам Хамфри вышли освежиться, а в гостиную заглянула сиделка со словами:

– Миссис Дрейтон приносит свои извинения, она скоро подойдет.

Ханна наклонила голову и улыбнулась сиделке, продолжая ждать. Минут через десять появилась миссис Дрейтон.

– Дорогая, ты чем-нибудь угостилась?

– Выпила чашку чая – больше ничего не хотелось, спасибо.

– Вот и мне тоже больше ничего не хотелось. Что ж, пора двигаться дальше. Готовься. – На лице пожилой дамы появилось подобие улыбки, и она добавила: – Готовься подставить мужу стул, когда он увидит, что ты здесь.

Ханна улыбнулась, но промолчала; затем миссис Дрейтон позвонила в колокольчик и попросила подошедшую сиделку:

– Пожалуйста, не могли бы вы сообщить джентльменам, что мы готовы?

Первым, с важным видом, будто он уже всему хозяин, появился Хамфри и тут же застыл, схватившись за дверной косяк и преградив путь остальным. Все краски сникли с лица, когда он увидел, что в дальнем углу комнаты, на диванчике возле миссис Дрейтон сидит Ханна.

Помощник поверенного слегка подтолкнул его, и Хамфри буквально ввалился в комнату, где, оглядевшись, доковылял до последнего из пяти стоявших в ряд стульев и сел почти напротив Ханны. Он уставился на нее, и по выражению его лица было ясно, что он совершенно ошарашен. Рот слегка приоткрылся, глаза выпучились, ноздри раздувались.

Поверенный с помощником присели за стол, на котором лежало несколько папок, а трое директоров расположились рядом с Хамфри.

Мистер Морган открыл документ, прокашлялся, поправил галстук и начал: