Друг по переписке (ЛП)

Я могу только представить, каким неловким будет прощание: я стою у двери Эйдана босиком и в мятой одежде, которая, вероятно, еще даже не высохла. Пытаюсь вести себя беззаботно — и проваливаюсь. Что я вообще могу сказать?

«Это было здорово, чемпион! Спасибо за потрясающий перепих!»

Нет. Возможно, я не самый лучший собеседник в мире, но даже я знаю, что это не вариант.

— Никогда не встречал женщину, которая думала бы громче, чем ты, — бормочет Эйдан.

— Прости. Я люблю копаться в своих мыслях.

— Тебе не нужно извиняться. Просто сделал комментарий. Откинь голову назад.

Я повинуюсь, закрываю глаза и позволяю ему смыть шампунь с моих волос. Я прислоняюсь к Эйдану, обхватив руками его талию и прижавшись грудью к его груди, и снова задаюсь вопросом, что бы подумал Майкл, если бы мог увидеть меня сейчас.

И тогда чувство вины накрывает меня — холодное и твердое, как кирпич, упавший на голову. Противный маленький голосок в моем сознании шипит оскорбления.

Твой муж умер только месяц назад, а у тебя уже был секс с другим мужчиной! Как ты могла?

Эйдан мягко говорит:

— Твое тело становится очень напряженным, когда ты начинаешь волноваться.

Я выдыхаю и продолжаю молчать. В любом случае, нет слов, чтобы описать мои чувства.

Он тянется куда-то позади меня, чтобы закрыть кран. Затем обхватывает ладонями мою голову и прижимает ее к своей груди. Другой рукой Эйдан обнимает меня. Мы стоим, обнаженные и мокрые, некоторое время, обнявшись в тишине, пока он не говорит:

— Мы можем что-то делать или не делать вообще ничего. Я не жду, что у тебя будут какие-то ответы прямо сейчас.

Как он всегда знает, о чем я думаю?

Чувства угрожают сдавить мне горло, но я проталкиваю слова сквозь них:

— Что ты хочешь делать?

Эйдан сжимает меня в объятиях и произносит:

— Это, насколько это возможно.

Мой смех мягкий.

— Это можно устроить.

Поглаживая мои мокрые волосы, он целует меня в макушку.

— Ты уверена? Я знаю, что у тебя сложная ситуация. Я не хочу делать все еще хуже.

Не задумываясь, я говорю:

— Пока что ты — единственный, кто сделал ситуацию лучше.

Я ежусь, когда осознаю, как это звучит. Откровенно и уязвимо.

Так, будто я нуждаюсь в этом.

Но если Эйдан и находит это отталкивающим, то этого не показывает. Он просто снова целует меня в макушку и бормочет:

— Хорошо.

Я поднимаю голову и смотрю на него. Он смотрит на меня сверху вниз со слабой улыбкой, его глаза теплые.

Мой голос дрожит, я говорю:

— Могу я быть честной с тобой?

— Это все, чего я хочу. Чтобы ты была честна со мной.

— Ладно. Что ж… — я делаю вдох, затем порывисто выдыхаю. — Это было потрясающе. То есть на самом деле потрясающе. Типа, невероятно. У меня нет опыта в такого рода вещах, потому что я долго была замужем, а мои отношения до этого почти всегда длились долго.

Когда я не продолжаю, он говорит:

— Ты спрашиваешь меня о чем-то конкретном или просто думаешь вслух?

— Я не уверена. У меня по этому поводу самые разные чувства.

— У меня тоже. Ты думаешь, это случается со мной каждый день?

Я отстраняюсь и оглядываю его с ног до головы, всю эту идеальную грубую мужественность.

— Да.

Эйдан притягивает меня обратно к себе и обхватывает мой подбородок рукой.

— Нет. Это не так.

Он смотрит на меня с такой непоколебимой настойчивостью, что я ему верю. Никто не может лгать так хорошо, находясь так близко.

Я говорю:

— Слава Богу, — и мы оба удивляемся тому, с каким облегчением это прозвучало.

Эйдан начинает смеяться. Я заливаюсь краской до самой шеи. Он притягивает меня к себе и крепко обнимает, утыкаясь носом в мое ухо.

— Милая зайка, — шепчет он, все еще посмеиваясь. — Я думаю, я тебе нравлюсь.

Пылая от смущения, я говорю:

— Нет, мне просто нужно починить крышу, и я подумала, что буду заниматься с тобой сексом, пока ты не перестанешь ясно соображать, а потом попробую выбить скидку.

Отстраняясь, он притворяется шокированным.

— Я уже сделал тебе скидку!

Я ухмыляюсь ему.

— О, да. Я забыла. За все две тысячи, верно?

Эйдан смотрит сердито, но я понимаю, что он всего лишь играет со мной.

— Неправильно. Десять тысяч.

— Подожди, ты сказал пять!

Его сердитый взгляд смягчается. Он снова начинает смеяться.

Я легонько шлепаю его по груди.

— Придурок.

— Виновен. Что ты хочешь на завтрак?

— Только не говори мне, что ты еще и готовишь!

— Только самую лучшую яичницу-болтунью, которую ты когда-либо ела.

Улыбаясь, я говорю:

— Думаю, тогда я хочу ее.

Эйдан опускает голову и нежно целует меня. Когда он отстраняется, выражение его лица становится серьезным.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Мой желудок сжимается.

— Черт. Я знала, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Все не так уж плохо.

— Тогда почему ты делаешь такое лицо?

— Какое лицо?

— Такое пугающе серьезное лицо, как будто ты собираешься сказать мне, что у тебя венерическое заболевание.

Эйдан открывает дверь душа, хватает полотенце с вешалки на стене, оборачивает его вокруг меня и начинает вытирать мое тело.

— Нет. Чист, как стеклышко.

Наслаждаясь его вниманием, позволяю себе паузу.