Друг Президента

Они лежали в снегу, укутавшись в маскхалаты, дожидаясь подходящего времени. Полковник иногда прикладывал к глазам бинокль и изучал через окна то, что творится в помещении пульта управления реактором. Прохаживались люди в белых халатах, мерцали мониторы компьютеров. Шла обычная работа. Часть оборудования уже была установлена, шла наладка.

Голубев улыбнулся, когда по дороге прогрохотал, извергая из высоко поднятых выхлопных труб черный дым, гусеничный вездеход.

«Елфимов прикатил со своим уродом».

Вездеход с трудом взъехал на снежный вал, несколько раз развернулся на месте, чтобы утрамбовать снег, и замер. Никто из него так и не вышел. Над кунгом покачивалась длинная антенна.

«Захватить генерала проще простого, – подумал полковник Голубев, – но, к сожалению, задача у нас другая. Да и Елфимов вроде не враг, а союзник. Конечно, была б моя воля…»

Зимой смеркается рано. Еще совсем недавно переливался, искрился свежевыпавший снег, но вот уже воздух, казалось, загустел, стал синеватым, и уже нельзя было рассмотреть в деталях то, что раньше виделось четко. Размылись линии, стали видны только силуэты да ярко освещенные окна.

Полковник первым соскользнул с возвышенности, хоть инструкции и предписывали командиру группы находиться с основным составом, не лезть вперед. Он полз, стараясь не сильно проваливаться в снег – широко раскинув ноги и разведя локти. Голубев даже не оглядывался проверить – поспевают ли за ним бойцы.

На крыше реакторного блока вспыхнул прожектор, его мощный луч ударил в снег и двинулся, ощупывая прилегающую к станции территорию. Голубев спокойно опустил лицо в снег, когда световой овал уже готов был накрыть его. Прожектор не задержался, ушел к лесу. Направление, в котором полз полковник, было выбрано абсолютно грамотно – точно по траектории света, и даже слегка примятый снег не отбрасывал теней.

Сетчатая ограда позванивала на ветру уже метрах в двадцати перед Голубевым. Старлей подполз к командиру, шрам на его лице от холода сделался почти черным.

– Перекушу я, – прошептал он.

Метель усиливалась, сетка дрожала, снежинки проносились сквозь ячейки, били в лицо.

– Делай, – весело разрешил Голубев, – только смотри, чтобы иней не сильно обваливался. Иначе заметят.

– Иней намертво прирос.

Алексеенко сунул рукавицы в карман и, быстро орудуя локтями, подполз к сетке. Небольшие кусачки с легкостью резали проволоку. Старлей перекусил ее в четырех местах и ловко выкрутил проволочные зигзаги. Теперь в ограде образовался лаз. Полковник придерживал его руками, «омеговцы» один за другим ныряли в него и тут же закапывались в снег. Голубев пролез последним, стоило ему отпустить сетку, как края разреза плотно сошлись.

Часовой медленно брел вдоль сетчатой ограды, вот уже целый час он был на ногах – ни остановиться, ни выкурить сигарету. Спецназовца, привыкшего в большим и резким нагрузкам, однообразие утомляло. От холода клонило в сон. Он оглянулся. Далеко, растворяясь в сгущающихся сумерках, брел еще один часовой, где-то далеко еще один.

Часовой поправил ремень от автомата – мокрый и уже замерзший, словно сделанный из жести, шагнул вперед. Ему на мгновение показалось, что рядом кто-то есть. Но откуда здесь взяться человеку или даже зверю? Он посмотрел на снег, истоптанный на тропинке, проложенной часовыми, и рыхлый в стороне, сделал еще шаг.

Полковник рванулся к нему прямо из снега. Нельзя было позволить часовому крикнуть, выстрелить, нельзя было затевать борьбу. Все должно было произойти быстро и бесшумно. Голубев в прыжке свалил часового в снег и резко ударил ладонью по шее, второй рукой уже затыкал ему рот.

– Готов, – прошептал он старлею и тут же зашагал по тропинке.

Даже вблизи он практически не отличался от спецназовца, оставшегося лежать в снегу. Такой же маскхалат, такой же автомат. Алексеенко тем временем уже связывал спецназовца. Бесчувственного часового старлей закопал в снег, оставив небольшую норку, чтобы тот мог дышать. В это время второй часовой уже приближался к несчастливому для его коллеги месту.

Все было рассчитано четко: пять «омеговцев», пять часовых, через пятнадцать минут вся охрана по периметру станции уже находилась в руках «Омеги». Тяжелей всех приходилось подрывнику, он нес с собой небольшой, но вместительный кофр с зарядами, прикрыв его белой материей. Засевшие на крыше наблюдатели по-прежнему видели бредущих вдоль ограды часовых и лишь время от времени теряли их из виду и мучились в догадках – почему спецподразделение медлит с нападением на станцию.

Голубев поднес к губам микрофон рации:

– Первый и Второй, Четвертый, мы направляемся к сектору «семь». Будьте готовы действовать по сигналу…

В это же время он отправил и заранее подготовленное текстовое сообщение:

«Охрана периметра нейтрализована. Выдвигайтесь».

Оно проскочило в эфир в цифровом виде за сотую долю секунды и отозвалось еле различимым щелчком в наушнике полковника Сидорова, вот уже который час прослушивавшего эфир.

– Они начали, товарищ генерал, – оживился помощник, – их выход засекли на станции.

– С какой стороны они идут?