Друг стад

— Еще как бывает, особенно у старых. Ваше бедняга Ровер, если переводить на человеческие мерки, все равно что столетний старец, — пояснил я. — У него так называемая гиперемическая сердечная недостаточность. Сердце у него сдает, кровь подкачивает неэффективно, и в результате мы имеем гиперемию легких. Вот почему он так кашляет.

— Впервые о таком слышу! Неужто у собак и впрямь бывают сердечные приступы? — изумилась мамуля.

— Случается и такое; но в большинстве случаев сердце просто слабеет и слабеет, пока организм окончательно не выходит из строя.

Мальчики изумленно хлопали глазами: диагноз прозвучал впечатляюще, а уж сколько интересного вокруг — и всякие блестящие штучки, и баночки с лекарствами на полках, и стетоскоп!

— Эта слушалка — совсем такая, как у настоящего доктора в больнице, прошептал один малыш на ухо другому. Я вручил старшему стетоскоп.

— Хочешь послушать свое сердечко? — предложил я. Это займет детей на какое-то время.

— А можно ли чем-то помочь?

— Да, придется прописать ему таблетки от сердца и что-нибудь мочегонное, — так называемый диуретик. Вылечить пса мы не можем, зато в наших силах существенно облегчить ему остаток жизни.

— Ага, у моего деда та же проблема, он тоже эти лекарства принимает. Как выпьет свою диабетическую таблетку, так почки у него и выгоняют все, что есть!

— Верно; недаром же средство называется мочегонным. Оно позволяет избавиться от излишней жидкости, скопившейся в легких, — подтвердил я. Ваш Ровер — собака домашняя?

— Эге. Что, у него с почками тоже свистопляска начнется?

— Да сэр, непременно. Так что придется выводить собаку почаще, или полы пострадают.

— Мы что-нибудь придумаем. Может, я просто переселю его в сарай.

— Нет, папа, пожалуйста, не надо! Я буду с ним гулять часто-часто! Только не выгоняй его в сарай! — взмолился старший из малышей. Остальные двое были заняты: играли в ветеринаров.

Я отмерил лекарства и объяснил, как лучше впихивать таблетки в старину Ровера. Очень скоро посетители уже шагали к пикапу.

— Больное сердце? Ушам своим не верю! Я готов был поклясться, что у пса в грызле кость застряла!

Десять минут спустя я был дома и осторожно забирался под одеяло, стараясь не разбудить Джан.

— Что там стряслось, милый? — полюбопытствовала она.

— Ох, извини, не хотел тебя беспокоить, — прошептал я. — Собака кашляла; с сердцем у нее неладно. Думаю, я его поставил на ноги, по крайней мере временно.

— Вот и славно. Доброй ночи.

— Спокойной ночи, родная.

Я лежал в темноте, размышляя обо всех страдающих кашлем собаках, что мне довелось перевидать со времен ветеринарного колледжа. До чего странно, что в половине случаев владелец твердо уверен: у собаки в горле застряла куриная кость. Два вопроса не давали мне покоя: хотел бы я в один прекрасный день задать их эксперту по ветеринарной психологии, специализирующемуся на собачьем кашле!

Во-первых, и почему это владельцы кашляющей собаки всякий раз знают доподлинно, что у собаки в горле застряла куриная кость? Почему бы не рыбная, почему бы не маленькая отвертка, не кусок веревки, не детская игрушка? Что угодно, но не куриная кость?

Во-вторых, пусть психолог объяснит мне, отчего это кашель всегда делается хуже с приближением полуночи, особенно по пятницам и субботам. Подозреваю, что здесь вступают в ход те же силы, что вызывают у лошадей приступ колик между двенадцатью и часом ночи, а стельным коровам обеспечивают ягодичное предлежание исключительно по средам, во время вечерней репетиции хора.

Интересно, не появятся ли и впрямь со временем собачьи психологи? Будут ли они использовать гипноз и психоанализ? Что еще сулит будущее верным адептам ветеринарии? Может статься, хозяева станут водить своих псов на прием к ветеринару-дантисту? А как насчет похорон для собак, кошек, птичек и прочих нетрадиционных питомцев? Я просто-таки видел, как некоторые мои коллеги переквалифицируются во владельцев похоронных бюро, бальзамировщиков и психотерапевтов, обеспечивающих моральную поддержку людям, потерявшим любимого спутника жизни. А я, чего доброго, стану специалистом по органам дыхания, работающим лишь два часа в ночь. Зато каждый день буду играть в гольф. Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в голос: еще не хватало, чтобы ходуном заходила кровать!

* * *

Но буквально несколько часов спустя объявился очередной пациент с проблемой зева, которому суждено было в корне изменить мое безапелляционное мнение о том, что костей в горле просто не бывает.

— Доктор, не глянете на моего старого пса? У него кость в горле застряла, — раздался в трубке голос всезнающего торговца алюминиевыми обшивками на следующий же день, в воскресенье, ближе к вечеру. Разумеется, позвонил он, как только началась трансляция футбольного матча.

— Я охотно осмотрю животное, однако более чем уверен: никакой кости там и в помине нет, — отрезал я, слегка раздраженный самонадеянностью собеседника.