Друг стад

Невозможная парочка потащила клеть с котом ко входу в клинику. Я выбежал посмотреть, не нужна ли моя помощь. Встав на пороге, я пошире распахнул наружнюю дверь, и гости мои торжественно вступили внутрь: сперва Джози, затем Юниор. А спустя мгновение, посредством «обратной тяги», меня настигла и оглушила волна того, что не могло быть ничем иным как Джозиными духами. Разило так, что дыхание у меня перехватило. Едкая воздушная струя ударила мне в затылок, — я загодя отвернулся и зажмурился, пытаясь уберечь глаза. Двумя секундами позже меня окатило новое облако смрада, на сей раз смесь застарелого пота и вони готового к случке козла. Юниор широко ухмыльнулся, словно говоря: «Может, следующей осенью и вымоюсь, ежели бесплатный кусок щелочного мыла подвернется». Я быстро вдохнул, набирая в легкие побольше свежего воздуха — и нырнул внутрь, навстречу своей каре. Кот взвыл громким, жалобным мявом, точно беднягу пытались на полпути вытолкнуть из самолета.

Две воспитанные собаки и их хозяева, дожидавшиеся своей очереди, склонив головы набок и изумленно вытаращив глаза, внимали оглушительным воплям, доносящимся из клети. Джози и Юниор заинтересовали их в неменьшей степени.

Тут зазвонил телефон, и я вспомнил, что бросил Джан одну-одинешеньку в смотровой, приглядывать за предыдущим пациентом. Она сняла трубку, а я забрал щеночка у нее из рук и посадил его в клетку на псарне. В приемной же пронзительный вой набирал силу; я слышал, как клеть заходила ходуном, и от самодельного приспособления для транспортировки под яростными ударами когтей во все стороны полетели щепки. Залаял один из блютикхаундов; а приемно-передающее радио разразилось сквозь атмосферные помехи невесть кому адресованными сообщениями. На сей раз устройство «поймало» послание доктора Харта из Блэкривер-фоллз, штат Висконсин. Он спрашивал жену, — и до чего же странно звучал этот северный акцент! — есть ли еще вызовы на фермы или можно возвращаться в офис.

— Милый, это мистер У.Д.Ландри. Он спрашивает, не заедешь ли ты к нему в течение дня, полечить быка и нескольких коров от конъюктивита, — громко сообщила Джан, пытаясь перекричать пронзительные гудки, доносящиеся с парковочной площадки. Чьи-то непослушные дети, оставленные в машине одни, развлекались, нажимая на сигнал, а мать орала на них из окна клиники.

В это самое мгновение в дверях появился мой сосед Джерри Томпсон вместе со своим боксером; оба приветствовали всех и каждого громкими, гулкими голосами. Джерри знал всех на свете, и с большинством состоял в родстве. Вот теперь ни один из ртов и ни одна из пастей в клинике не остались на запоре, — включая дюжину пациентов на псарне. Гвалт стоял оглушительный. Джеррин боксер и блютикхаунд рычали друг на друга в углу; у обоих шерсть на загривках поднялась дыбом. Один из щенков, к превеликому смущению хозяина, напустил лужу в приемной. У меня кружилась голова, меня подташнивало, мозг отказывался работать, — для подобных пертурбаций здание наше было явно слишком мало. В это самое мгновение в голову мне пришла безумная идея отшвырнуть стетоскоп в угол, выйти через парадную дверь и на полной скорости рвануть в Квебек. И ведь весь этот хаос породил переизбыток духов! Ныне я свято убежден: некоторые женщины щедро поливают себя духами, отлично зная, сколь отрицательно это сказывается на умственной деятельности нормального мужчины.

Все присутствующие единодушно сошлись на том, что надо бы пропустить Джозиного кота вне очереди, пока он не сожрал клеть. Звать его Дьявол, сообщила хозяйка, произнося эту кличку как «Дьябль». Кишки у него засорились, во всеуслышание поведала она.

Просто размотать все эти колготки было делом не из легких, — их затянули на бесчисленные морские узлы, — так называемые «полуштыки» и «бабьи». Затейливые связки словно слились в один массивный и неодолимый Гордиев узел, каковой мы в конце концов и рассекли перочинным ножом, честно «убив» несколько минут на то, чтобы сохранить колготки для последующего использования. Я заметил, что вроде бы начинаю привыкать к двойному благоуханию. Джан надела хирургическую маску: лицо ее приобрело зеленоватый оттенок.

— Это ей зачем маска? — полюбопытствовал Юниор.

— Серьезный приступ аллергии, — солгал я. — Все из-за сосновой пыльцы в воздухе.

— Вот бедолага, — посочувствовал кто-то.

Я благоразумно промолчал.

Пока мы пытались добраться до кота, он продолжал душераздирающе вопить, замолкая только для того, чтобы зашипеть, зафыркать и попытаться царапнуть и укусить своих мучителей, продравшись между быстро приходящими в негодность планками.