Друг стад

— Давайте введем ему транквилизатор, тогда можно будет спокойно удалить этих кровососов. Держу пари, ему сразу станет куда лучше, верно? Все со мной согласились, кроме отца: тот промолчал, пристыженно глядя в землю: видимо, совестью мучался, вспоминая о своих планах насчет эйтаназии.

На то, чтобы удалить клещей, вычистить и залечить уши и ввести антибиотик и столбнячный антитоксин, у меня ушло пять минут от силы. Транквилизатор подействовал так эффективно, что, когда я освободил пациента, тот и с места не стронулся: глаза его были закрыты, из пасти текла слюна.

Тем временем старшие дети обнаружили неподалеку от конюшни и второго пациента, так что, желая работать в условиях более спокойных, я предложил запереть псов в яслях. Снова оказаться под градом камней мне отнюдь не хотелось. Затем я поставил грузовик в сотне ярдов за конюшней, а дети принесли пару ведер воды. Маневрируя между пеньками сосен и амбровыми деревьями, я думал про себя, как часто ветеринаров вызывают к животным, страдающим от «инороднотелита». Я вспоминал бесчисленные проглоченные рыболовные крючки, застрявшие в глотке иголки и кости, аптечные резинки, стянувшие щенячьи шеи. Собаки вечно давятся резиновыми мячиками, кукурузными кочерыжками, камушками и даже всяким хламом из перевернутых мусорных баков. Коровы зачастую проглатывают длинные куски проволоки, что порой прокалывают стенку второго желудочного отдела и вылезают наружу. А у лошадей, как правило, то гвоздь в копыте застрянет, то в тело воткнется что-нибудь деревянное.

Мальчики уже отловили смирную старую серую кобылу и надели на нее недоуздок, однако она упорно отказывалась стронуться с места, предпочитая относительный покой молодой сосновой рощицы. Я осторожно подошел к ней и принялся ласково уговаривать и поглаживать кобылку, даже не пытаясь рассмотреть рану, пока не пойму, как лошадь реагирует на чужаков. Когда я почесал ей спину ближе к хвосту, почти совсем седая шерсть так и полетела во все стороны. Что заставило меня задуматься об общем состоянии здоровья моей пациентки: например, давно ли ей выгоняли глистов? Летом и осенью шерстный покров у здоровых лошадей обычно бывает блестящим и гладким. Затем взгляд мой скользнул к передней части туловища — и при виде подобного зрелища я просто-таки оторопел.

Чуть выше холки зияла рваная рана дюйма четыре в диаметре, а из нее торчала острый, сучковатый кусок дерева дюйма три толщиной — явно древесная ветка. Вокруг раны растеклась кровь, и несколько длинных, запекшихся ручейков тянулись до самой левой ноги. Учитывая всю серьезность этой необычной травмы, крови пациентка потеряла относительно немного. Дальнейший осмотр выявил очертания крупного цилиндрического предмета под самой кожей, что уходил назад и заканчивался где-то у бедра, примерно футах в трех от открытой раны. Мне доводилось слышать, как ветеринары постарше и поопытнее рассказывают про инородные тела, застревающие у лошадей в самых невероятных местах, но обычно то бывал, что называется, застольный треп, и я воспринимал эти байки весьма скептически. И только теперь я осознал, что, возможно, коллеги мои ни словом не солгали.

Те несколько членов семьи, что нашли в себе силы выйти посмотреть на раненую кобылу, заговорили все одновременно, но болтовня их прошла мимо меня: я сосредоточился на насущной проблеме примерно так же, как концентрировался на ударах час назад на поле для гольфа. Наконец я отступил на шаг и выслушал свидетеля происшествия.

— Да рассказывать-то тут, в сущности, и нечего, — сообщил старший из мальчиков. — Она бежала себе вприпрыжку, как всегда, а от соснового ствола сук отходил, она с ним и не разминулась. Вижу: напоролась со всего размаха, ветка хрустнула, она вроде как пошатнулась, остановилась, огляделась, пару раз куснула себя за бок. А потом в лес захромала. Я сразу и не понял, что сук у нее в боку торчит, а потом глядь: на дереве-то его и нет, и на земле тоже не валяется. — Братики и сестренки, слушавшие с широко раскрытыми глазами, согласно закивали. Держу пари, в том, что касалось изумленно распахнутых глаз, я мог дать им сто очков вперед.