Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы

Всматриваюсь в его красивое бледное лицо и качаю головой. Нам предстоит много работы здесь, столько неправильных установок в этой буйной головушке. Но теперь, когда он идет на контакт, этого жеребца действительно пора объездить. К тому же я так безумно давно об этом мечтала, и будь я проклята, если упущу этот шанс.

Глава 40

Матвей

Внимательно наблюдаю за ней. Беспокойство за мое самочувствие выруливает на первое место, гася похоть, хотя раньше я убеждал себя в том, что девчонка лишь секса от меня хочет. Да вот плохо все, влюбилась все таки. Я бы хотел радоваться этому, но не могу. Не могу, когда мы скрываемся в лесу, и у меня прострелен бок. Не такого я ей желал, совсем не такой жизни. Больше всего на свете я хотел, чтоб она была в безопасности, пусть и вдали от меня. Но она, как и я, сделала свой выбор.

У меня, в отличие от нее, на уме одна похоть. Я не хочу есть, я ничего не хочу так сильно, как трахнуть ее наконец. У меня слюна собирается во рту от одной мысли, что я смогу увидеть ее сиськи и наконец уделить им должное внимание. И я прекрасно понимаю, откуда это неуместное желание. Адреналин, он всегда бешено вырабатывается, когда оказавшись на волосок от смерти ты остаешься в живых. И хочется продолжать чувствовать себя живым, получать удовольствие от жизни, вбивая всю свою страсть в женщину. Обычно даже не важно какую. А тут еще засада — такую вожделенную. Будь я в форме, я бы даже не троговался с ней насчет этого, уже давно нагнул бы и отлюбил так, чтоб про все на свете забыла. И меня раздражает, что я не в форме и не могу этого сделать. И она раздражает со своим здравым смыслом там, где он не нужен.

— Мот, вернись в постель, не заставляй меня толкать тебя туда.

— Ты специально бесишь меня, малыш?

И тут меня осеняет. Да конечно специально! Вертихвостка мелкая. Вижу по взгляду. Помню я все эти взгляды. Специально или нет, но она умеет одним взглядом поднимать что не надо.

— Ладно, черт с тобой! — фыркает девчонка, резко расстегивает замок байки и снимает ее с себя, бросив на пол. Следом туда летит ее футболка, и сразу же за ней бюстгальтер.

Мой взгляд сразу приковывается к ее груди, и я делаю шаг вперед, а она шаг назад, и эти глупые догонялки заканчиваются, когда мы оба упираемся в кровать. Я бы разнес ее маневр в пух и прах, ведь я был не прочь вернуться в постель и сам именно на таких условиях, но я не желаю говорить, когда можно заняться более важными делами. Например, наконец поцеловать эту атласную кожу и вобрать в рот аккуратные небольшие соски.

Слышу, как с ее губ слетает очередной стон. Присаживаюсь на кровать, не выпуская ее из рук, и усаживаю ее к себе на руки, наслаждаясь ее телом. Изучая и целуя, касаясь пальцами и проводя дорожки по коже. Она такая мягкая и гладкая, что я снова считаю прикосновения своих шершавых, огрубелых пальцев к ней чем-то неуместным. Но я не хочу больше слушать внутреннего моралиста. И я однозначно не выпущу эту малышку из своих рук больше. Такую нежную и дерзкую, сладко стонущую, идеальную для меня.

После очередного поцелуя на ее коже остается небольшое пятно. Тело вторит моим мыслям и во мне проснулся собственник, который пометил эту вертихвостку. Тут-то, в лесу, переживать не о чем. Тут она себе поклонников не найдет. Хотя не удивился бы, если бы она поладила с волками и подчинила себе альфу стаи. Есть в ней это, способность подчинять себе. И я впервые в жизни подчиняюсь бабе в постели. Я настолько привык подчиняться на службе, а армейке, после на работе, что постель это место, где раздаю приказы я, и все происходит, как я хочу. Мне некомфортно сейчас делать то, что я делаю. Но я откидываюсь на спину и наблюдаю за ней. За ее действиями. Любопытство побеждает дискомфорт.

Маргарита расстегивает джинсы, не сводя взгляда с меня. Тянет ткань вниз, снимает их, освобождая длинные стройные ножки, которыми так часто красовалась передо мной. Поворачивается спиной и я не успеваю нахмуриться, как на лице появляется довольная усмешка. Чертовка.

— Умеешь себя подать, — отмечаю вслух, провожая взглядом ее трусики и рассматривая ее подтянутую попку.

Она стягивает резинку с волос, поворачивается ко мне, разметав по плечам свои прекрасные белокурые волосы, из-за которых столько проблем. Ничего не отвечает на мою реплику, молча принимается за дело. Как и в прошлый раз, сразу спешит к сути, расстегивая ремень. Я же расстегиваю пуговицы рубашки, вспомнив, что в прошлый раз она с ними не церемонилась, а одежды у нас с собой немного и всю, что есть нужно сохранить.

С моих губ срывается рык, когда она расстегивает ширинку и сжимает ствол. Как и в прошлый раз, горят к чертям все предохранители за раз, и включается бешенное желание взять ее. Забыться и оказаться в ней. Отлюбить так, чтоб ходить не могла, а лежала рядом и мурлыкала.

— Он огромный, — выдыхает, опаляя головку своим дыханием.

— Что ты задумала?

Как и я, не тратит время на болтовню и ответ, а сразу приступает к действиям, взяв его в свой маленький дерзкий ротик, а с моих губ срывается брань.