Другая Белая

Но надо было обновить гардероб: белье от «Marks & Spencer» было явное «не то». Решила поехать в Лондон. Дэвид увязался, хотя в этот-то раз он Марине и не был нужен: всегда и везде она ходила на шоппинги одна, знала, что ей нужно и ничьими советами не пользовалась. Ну уж раз в Лондон, то — в «Harrods»! Когда вошли в роскошный магазин, она предложила Дэвиду подождать ее где-нибудь в кафе, газетку почитать. Не согласился. «О’кей, как хочешь». Пошли в отдел женского белья — неловко с мужем, но он был там не единственным представителем сильного пола — еще пара-тройка мужчин бродила между рядами лифчиков и трусиков. Назвала свой размер подошедшей девочке и попросила показать нужные цвета. Девочка-ассистент с сомнением посмотрела не нее и предложила пригласить консультанта. Вздохнув, стали ждать. К ним вышла высокая худая женщина в строгом костюме. Пригласила Марину в кабинку и стала ее измерять: «Мадам, вы ошибаетесь. Ваш размер не… а…» — Назвала цифры, которые не вписывались в Маринино представление об элегантности. К тому же пришлось выслушать целую лекцию о том, что часто женщины носят bra несоответствующего размера, что приводит к очень печальным последствиям вплоть до остеохондроза и изменений во внутренних органах. Марина смотрела на скрытые приталенным жакетом размеры — вернее, на их отсутствие — консультантши. На душе было противно. «И еще Дэвид наверняка стоит за шторой и все слышит…» Выбрала что-то из того, что предложили. Дэвид заговорщицки подмигнул в сторону какого-то красного кружева. Разозлилась: «Тебе надо — ты и покупай!» Настроения продолжать процесс превращения самой себя в даму соответствующего ей размера не было. Тратить на это деньги?! Идти в итальянское шоколадное кафе, где подавали, действительно, настоящий горячий шоколад, а не какао, как везде?! «Вот-вот, а потом тисну куда-нибудь статейку на правах рекламы: „Как я увеличила свой бюст на шесть дюймов!“» Вот он результат жизни затворницей! В недалеком прошлом Марина иногда называла себя толстой, ожидая разубеждений или даже комплиментов. Сейчас бы уже не рискнула: она и есть толстая!

Поехали в гораздо более демократичный «John Lewis». Дэвид ходил за ней по пятам, что-то выбирая. Действительно, выбрал. Подумала: «Ну и куплю!» В примерочной надела на себя что-то с узкой юбкой до колен и огромным декольте, отбросила штору примерочной, увидела одобрение в глазах мужа: «Потрясающе! Женщина моей мечты!» Пошла к кассе платить — впервые в жизни за то, что выбрала не сама. Энтузиазм мужа успокоил едва ли: у Марины были свои представления о красоте. «Рубенсовской» женщиной она быть не хотела — другие нынче времена. В электричке по дороге домой вспомнила, однако, один лимерик в русском переводе:

Жила-была дама приятная,
На вид совершенно квадратная.
Кто бы с ней ни встречался,
От души восхищался:
«До чего ж эта дама приятная!»[56]

Повторила про себя несколько раз, стало веселее.

Дома, готовя обед, она смотрела через окошко на Дэвида, который в окружении котов грелся в саду на солнышке и выглядел абсолютно довольным жизнью: «Вот он, мой котик. Мышей ловить по ночам уже ленится. И я, что-то, тоже ленивая стала… Наша „территория любви“ потихоньку становится нейтральной полосой». Само собой неожиданно вырвалось:

— А на нейтральной полосе цветы — необычайной красоты!

Дэвид с удивлением повернул голову — он не любил ничего громкого. Коты вмиг слиняли. А цветы и вправду хороши! И дом неплох.

Хороший дом вдали от городской суеты, хорошая верная жена, которая всегда дома, — что еще нужно мужчине, чтобы встретить старость! А женщине, которая о старости еще не думает, что делать?! Оказывается, быть просто за кем-то, за мужем и только, ох, как скучно для современной женщины. А еще и взаимопонимания что-то хочется…

* * *

Года через полтора Марина поняла, что начала потихоньку спиваться: она уже ждала обеда с вином, чтобы хоть на время этот чертов вопрос «что делать?» не перекрывал ей дыхание. Хотелось расслабиться с бокалом «Merlot». Банально и совсем не смешно! Жить, как хочет Дэвид, — не менять, не изобретать, не действовать? Есть, спать, иногда заниматься любовью? Это у него называлось «наслаждаться жизнью»!