Другая Белая

В самолете вспомнился старый фильм студенческих лет. Герой, упрекая героиню в измене, бросил о ее новом романе что-то вроде: «Это кожный роман!» На что та спокойно ответила: «А ты не заметил, что у меня есть кожа?» В те годы Марине казалось, что он ее страшно унизил, указав на бездуховность новой связи. А сейчас она могла бы ответить такими же словами: «У меня есть кожа!»

* * *

Начался их… роман? Марина избегала этого слова. Утром до работы читала его message[27], после работы отвечала, после чего он, как правило, тут же перезванивал.

— Не волнуйся, это совсем не дорого — два пенса в минуту.

Марина делила отпуск и приезжала к нему в маленький городок на Темзе — когда на десять дней, когда и на две недели. В первый же приезд он заговорил об оформлении отношений, даже обручальное кольцо матери хотел надеть ей на палец. Марина не разрешила:

— Кольцо должно принадлежать той, кого твоя мама любила, — твоей дочери. Мы, если решим, что должны быть вместе, купим что-нибудь попроще, и оно будет только моим.

— Хорошо, отложим этот разговор, — спокойно сказал Дэвид.

Отложил на год, когда Марина уже начала удивляться — расхотел? Нет, он не расхотел. Когда она приехала к нему в очередной раз, сделал предложение. Она согласилась. К тому все шло. Он был нежен, серьезен и влюблен. Она хотела замуж. Еще до встречи с ним поняла: жить, «не опираясь на партнера»[28], не по ней. Опереться, помня свой опыт, особенно не рассчитывала, но просто, чтобы был! Как сказала ее овдовевшая родственница, выходя замуж во второй раз, «в нашем возрасте быть одной неприлично!» Неприлично, некомфортно, неуютно, непрестижно, не… невдобняк.

Был у Марины своего рода комплекс неполноценности: в замужестве провела тридцать лет, а была ли хорошей женой? Мамой была, женой — нет. А так хотелось побыть заботливой, нежной женой, для которой радость и спокойствие мужа важнее всего… Нет, конечно, не важнее всего на свете, но составляют смысл… Нет, это слишком сильно сказано… В общем. Хорошей. Женой. Хотелось. Побыть.

И в Англию очень хотелось.

Бессонными ночами, правда, (как же измучили они ее — эти ночи бессонные!) мысли были совсем другими, не об этом ей думалось. Войти в жизнь другого человека — вот о чем думать надо, вот что страшит. Ведь оба не молоденькие уже. За жизнь столько нажито всего — от привычек до принципов. Твоему миру угроза, но и ты вторгаешься, значит — или ты, или тебя… Страшно. И еще… Замуж выходят по любви. Так, как любила Мартина, она любить уже не сможет — это место все еще занято. Дежа вю…