Другая Блу

Несколько лет назад, когда я получила права и смогла сама передвигаться по городу, я попросила Беверли взять меня на работу. Это была рыжеволосая, радушная, возможно, немного слишком пухленькая, очень приятная женщина. Смеялась она громко и весело, посетители ее обожали, как и знаменитые молочные коктейли и двойные чизбургеры с перцем халапеньо в ее кафе. Она узнала меня не сразу, только когда я назвала свое имя. Тогда она выбежала из-за стойки и крепко меня обняла. Это было самое искреннее выражение заботы, которое я когда-либо получала от кого-то.

– Блу, что же с вами обоими приключилось? Джимми оставил мне пять работ, я их все продала, но он так и не вернулся. Меня даже спрашивали про его скульптуры, искали их. Сначала я ничего не понимала, думала, может, это я что-то не то сделала. Но у меня были его деньги, он бы вернулся за ними. Потом я стала волноваться. Прошло уже лет пять, да?

– Шесть, – поправила я.

Беверли взяла меня к себе в кафе в тот же день, и я там так и осталась. Она никогда ничего не говорила ни про мою внешность, ни про выбор мужчин. Если она и считала, что макияж у меня слишком вызывающий, а форма слишком обтягивающая, то вслух не говорила. Я работала добросовестно и ответственно, так что она решила меня оставить. И отдала мне деньги за работы Джимми, полученные шесть лет назад.

– Это за вычетом моих комиссионных и процентов за шесть лет, – уточнила она. – А если у тебя остались еще скульптуры Джимми, их тоже приноси.

Так у меня оказалось пять сотен долларов. На них я купила инструменты и арендовала помещение для мастерской рядом с домом. И тогда я всерьез занялась резьбой. Больше никаких любительских поделок, как после смерти Джимми. Яростное упорство, с которым я работала, поразило даже меня саму. Некоторые мои работы были отвратительны, некоторые – нет. С каждым разом получалось все лучше. Пару скульптур Джимми я отнесла Беверли, а также закончила те, которые он не успел. Их тоже купили, под его – и моим – именем, Экохок. И я заработала еще пять сотен. Эти деньги, плюс год сбережений, и я смогла купить свой пикапчик. Он видал и лучшие времена, да и пробег был в сто миль. Но он был на ходу, давал мне возможность передвигаться и собирать дерево для работы.

Каждое бревно, ветка или пень, все, до чего я могла добраться, шло в дело. Но все же мой дом стоял не в лесу. Вокруг простиралась пустыня. К счастью, Боулдер-Сити расположен все же повыше, у основания поросших мескитом холмов, так что я могла пополнять запасы на свой вкус. В процессе я научилась неплохо управляться с пилой. Все равно эти мескитовые заросли были никому не нужны. И, пришлось это признать, работа топором имела терапевтический эффект – на каком-то внутреннем уровне.

Спустя год работы в кафе я продала несколько своих творений, и еще десять или около того всегда стояли на полках магазинчика Беверли. За три года мне удалось скопить несколько тысяч долларов.

Как-то в четверг вечером в мою смену в кафе зашел мистер Уилсон с красивой женщиной в меховой шубе. Ее копна светлых кудрей была заколота в высокую прическу, в ушах сверкали маленькие бриллианты. Дополняли образ туфли на высоком каблуке и колготки в сетку. Она либо пришла с какого-то супермодного мероприятия, либо была из тех, кто все еще обожал вечеринки с переодеваниями, так и не повзрослев.

Меховая шубка смотрелась в кафе с декором в юго-западном стиле так нелепо, что я едва сдержала смешок, подойдя к их столику принять заказ. Она изящно скинула шубку с плеч и широко мне улыбнулась в ответ на вопрос, что они будут пить.

– Я просто умираю от жажды! Дорогая, мне, пожалуйста, кувшин воды и огромную корзину начос, если в закусках они есть! – прочирикала она утрированно-умоляющим тоном. Тоже англичанка. Я перевела взгляд с нее на Уилсона и обратно.

– Привет, Блу, – вежливо улыбнулся Уилсон. – Тиффа, Блу учится у меня в классе, – продолжил он, представляя меня женщине напротив.

Брови Тиффы недоверчиво поднялись, и она окинула меня быстрым взглядом. Мне показалось, она посчитала меня слишком взрослой для ученицы. Но она протянула руку, и я нерешительно ее приняла.

– Это ты забрала оружие у того бедняги? Уилсон мне все о тебе рассказал! Какое красивое имя! Меня зовут Тиффа Снук, и я сестра Дарси, то есть мистера Уилсона. Ты должна посоветовать мне, что заказать! Я могу съесть целого единорога и использовать рог в качестве зубочистки! Умираю с голоду, – Тиффа выпалила это все за две секунды без передышки, и я почувствовала к ней симпатию, несмотря на меховую шубу. Если бы она не упомянула о родстве, я бы подумала, что Дарси предпочитает женщин постарше.

– Тиффа всегда умирает с голоду, – сухо добавил Уилсон, и Тиффа фыркнула, запустив в него салфеткой. Но потом рассмеялась и пожала плечами, признавая его правоту.

– Это так. Мне придется бегать часами, чтобы согнать эти начос, но мне плевать. Так что скажи, Блу, что нам выбрать?