Другая Блу

Я замерла, пытаясь поймать воспоминание, притаившееся где-то в уголке сознания… такое расплывчатое. Помнила ли я это, или просто так часто представляла образ, что он заменил мне воспоминания?

– Так или иначе, вскоре за девочкой пришла женщина. Джимми думал, что ребенок потерялся и сам забрался на диван. Но из действий женщины он понял, что она специально уложила дочку туда и оставила ее спать, а сама играла на игровых автоматах.

Детектив Боулс покачал головой, не веря своим ушам.

– И это была ты.

– Да, – открыто призналась я. Потом я рассказала ему все, что говорила мне Шерил, о том, что, по мнению Джимми, моя мать пошла за ним к его трейлеру, о сломанной дверной ручке. О том, как он нашел меня следующим утром, как узнал и как не мог решить, что делать.

– Несколько дней спустя на стоянку приехала полиция, показали листовку с фотографией женщины, спрашивали про ребенка. Владелец стоянки, купивший несколько работ Джимми и в целом неплохо к нему относившийся, рассказал ему, что женщину нашли мертвой в местном отеле. Полиция приехала сюда, потому что на ней была футболка с логотипом стоянки. Тогда Джимми поехал дальше и взял меня с собой.

Когда я дошла до этого момента, детектив Боулс уже яростно записывал, глядя то на меня, то на бумагу.

– Вот и все. Моя мать оставила меня на стоянке в Рино. Ее нашли мертвой где-то рядом в мотеле несколько дней спустя. И я хотела спросить, можно ли, исходя из этих данных, узнать, кто она.

Детектив Боулс смотрел на меня, часто моргая, желваки на его скулах задвигались. Он не очень-то умел прятать эмоции.

– Ты знаешь, когда примерно это случилось?

– В августе. Я всегда думала, что мой день рождения – второго августа. Но как Джимми мог узнать об этом? Думаю, он просто отмечал мой день рождения в тот день, когда мама оставила меня. Конечно, уверенности у меня нет, но больше ничего в голову не приходит. По словам Шерил, она решила, что мне было около двух лет, когда это все произошло. Получается либо 1992-й, либо 1993 год. Это поможет?

– Конечно. Август 1992-го или 1993-го. Мотель. Пропавший ребенок. Футболка с логотипом стоянки. Может, что-то еще? Хоть что-нибудь?

– Она была совсем молоденькой… Может, даже моложе меня. – Эта мысль часто приходила мне в голову за последние несколько месяцев. – Индианка, как и Джимми. Думаю, это одна из причин, почему она оставила меня именно с ним. – Может, я обманывала себя. Но мне нужно было уцепиться хотя бы за соломинку.

– Мне нужно позвонить. Это дело точно не закрыли, потому что они так и не нашли тебя, верно? Полицейскому департаменту Рино придется поднять архивы, немного покопаться, что может занять несколько дней. Но мы узнаем, кто твоя мама, Блу.

– И узнаете, кто же я сама.

Детектив Боулс снова посмотрел на меня, а потом покачал головой, будто понимание его ошеломило.

– Конечно. Бедняжка. И узнаем, кто ты, тоже.

* * *

– Я еду в Рино.

– В Рино?

– Рино, штат Невада. – Уилсон все же был англичанином. Может, он не знал, где Рино. – Это в Неваде, но ближе к северу. Около восьми часов езды. Можно было бы на самолете, но срок уже слишком большой, не безопасно. Может, они меня и не пустят на борт.

– Почему Рино?

– Я была в полицейском участке в понедельник.

Уилсон широко распахнул глаза, но не пошевелился.

– И все им рассказала… про себя, про маму… про Джимми. – Мне вдруг захотелось плакать.

При разговоре с детективом Боулсом такого не было. Но он перезвонил мне сегодня, взволнованный. И у меня было предчувствие, что жизнь, которую я так старалась себе построить, разрушится снова.

– Детектив, с которым я говорила… он сказал, что тогда, в 1993 году, нашли тело женщины в мотеле в Рино. У нее, по всей видимости, был ребенок. Его так и не нашли. Пока с рассказом Шерил все сходится. Они хотят, чтобы я приехала в Рино, сдать образец ДНК, а они проверят, вдруг тот ребенок – я.

– Они могут это сказать? – Голос Уилсона звучал так же ошеломленно, как я себя чувствовала.

– Не сразу. Похоже, когда они поняли, что там должен был быть ребенок, они взяли образец ДНК у женщины, и он хранится в какой-то государственной базе.

– И когда они узнают?

– Через несколько месяцев. Это же не телевидение. Детектив Боулс сказал, что как-то ему пришлось ждать результатов целый год, но в моем случае не должно быть так долго, так как задание приоритетное.

Уилсон фыркнул:

– Что ж, чем быстрее ты приедешь и отдашь им образец, тем быстрее узнаешь, так?

– Ага. – Меня замутило.

– Я еду с тобой.

– Правда? – Меня это удивило и странным образом тронуло.

– Ты не можешь поехать одна. Уж точно не на таком сроке.

– У меня еще есть две недели.

Уилсон отмахнулся и выудил телефон, договорившись о замене на четверг и пятницу, а также о брони в отеле Рино всего за пару минут.

– А Тиффе ты сказала? – Он замер с телефоном в руке, глядя на меня. – Она ведь тоже захочет быть в курсе.

Я позвонила Тиффе, и, как оказалось, она не просто захотела быть в курсе, она захотела поехать с нами. Вообще-то, она была против поездки, но Уилсон покачал головой и забрал у меня телефон.

– Ей нужно поехать, Тифф. Необходимо.