Другая Болейн

— Они только ворчат или что еще?

— В Лондоне на нас чуть не напали. Тогда король сказал — пусть не ездит в Сити, слишком опасно. Все ее ненавидят, Георг, говорят всякие гадости.

— Гадости?

— Что она ведьма и приворожила короля колдовскими чарами. Она и на убийство готова и давно бы отравила королеву, только представься возможность. Она его заколдовала, и у него ничего не получится с другой женщиной. Так что теперь ему одна дорога — на ней жениться. Прокляла младенцев в чреве королевы, и от того у короля нет наследника.

Георг чуть побледнел, рука с поводьями невольно дернулась, большой и указательный пальцы сложились крестом — древний охранный знак против злых чар.

— И они такое говорят в открытую? При короле?

— Про самые страшные гадости ему не рассказывают, но рано или поздно кто-нибудь доложит.

— Но он этим слухам, конечно, не верит.

— Кое-что он сам говорит. Говорит, что он ею одержим, она его околдовала, он ни об одной другой женщине думать не может. В его устах звучит как любовная болтовня, но когда такое говорят в народе — это опасно.

Георг кивнул.

— Ей бы заниматься побольше делами милосердия и не строить из себя такую… — он запнулся, подыскивая слово, — чувственную штучку.

Я подняла глаза на сестру. Даже верхом, когда вокруг никого, кроме брата с сестрой, Анна сидит в седле так, что неудержимо хочется обнять ее стройную талию.

— Она Болейн и Говард, — резко сказала я. — Отбрось громкие имена, что остается — все мы просто сучки во время течки.

Мы подскакали к воротам дворца в Гринвиче, там нас ждал Уильям Стаффорд. Приподнял шляпу, слегка поклонился, поймал мою улыбку. Мы спешились, Анна прошла вперед. Уильям стоял у дверей, потянул меня в сторону.

— Я вас дожидался. — Как всегда, он даже не поздоровался.

— Я заметила.

— Не нравится мне, когда вы выезжаете без моего сопровождения. Сестрицам Болейн небезопасно показываться на народе.

— Мы катались с братом. Хорошо иногда прокатиться без большого эскорта и шумихи.

— Ну, за этим дело не станет. Что-что, а простоту я вам обеспечу.

— Благодарю вас, — расхохоталась я.

Положил руку мне на рукав, удерживая вблизи.

— Когда король и ваша сестрица поженятся, вас выдадут замуж за того, кого они выберут.

— Наверно. — Я глядела прямо в его открытое, загорелое лицо.

— Значит, вам надо поторопиться, успеть до замужества сестры, если хотите выйти замуж за человека со скромным поместьем — хорошенький домик и немного земли в придачу. Чем дальше, тем трудней будет уехать.

Я молчала, только чуть отодвинулась. Улыбнулась сладкой улыбкой, стрельнула глазами из-под ресниц.

— Но мне никто руку и сердце не предлагал. Похоже, придется остаться вдовой до конца моих дней, раз никто не просит меня выйти за него замуж.

Впервые у Уильяма не нашлось что ответить.

— Но я думал… — начал он.

Я рассмеялась коротким, довольным смешком, опустилась в низком реверансе, повернулась, чтобы уйти. Наверху лестницы обернулась, заметила — Уильям бросил шляпу наземь и топчет ее в ярости ногами. До чего же приятно, каждая женщина знает, походя поймать в сеть красавчика-мужчину.

Я уже неделю его не видела, хотя и на конюшню заглядывала, и по саду гуляла, и у реки бродила — везде, где он мог бы меня отыскать. Однажды вся дядюшкина свита скакала мимо наших окон, так я все вглядывалась, но как узнаешь одного — из двухсот-то всадников в цветах дома Говардов. Я знала, что веду себя как дура, но мне казалось — что тут плохого, просто пококетничаю с кавалером, подразню его немножко.

Прошла одна неделя, за ней другая — его все нет. Жарким апрельским утром мы с дядюшкой наблюдали, как король и Анна играют в шары. Я, будто между прочим, спросила:

— Этот человек, как его там, Уильям Стаффорд, он все еще у вас на службе?

— Да, — отозвался дядюшка, — но я ему дал месяц отпуска.

— Он уехал?

— Ему приспичило жениться, так он мне сказал. Отпросился у меня поговорить с отцом и прикупить новое жилье для молодой жены.

Мне показалось — земля качнулась под ногами.

— А я думала — он уже женат. — Ничего лучше мне в голову не пришло.

— Нет, он страшный повеса и дамский угодник, — машинально ответил дядюшка — его больше занимали Анна и король. — Вскружил голову одной придворной даме, она надеялась выйти замуж, хотела оставить придворную жизнь ради него и что у него там есть — курятник, да и только. Можешь себе такое вообразить?

— Вот глупость-то. — У меня пересохло во рту. Я с трудом сглотнула.

— А он, не сомневаюсь, помолвлен с какой-нибудь деревенской простушкой. Ждал, наверно, пока она подрастет. А теперь отпросился у меня на месяц и поехал жениться. Но уже скоро вернется. Он надежный человек, я им дорожу. Он тебя провожал в Гевер, да?

— Дважды. И подыскал детям пони.

— Он в лошадях отменно разбирается. И далеко пойдет. Я собираюсь его повысить, назначить главным конюшим. — Дядюшка помедлил, потом внезапно повернулся ко мне, окинул пронзительным взглядом. — Он что, и с тобой пытался заигрывать?

Я спокойно выдержала его взгляд, бросила небрежно:

— Что? Он же вам служит. Конечно нет.

— Ну и отлично, — кивнул дядюшка. — А то ему только палец дай, уж он свое возьмет.