Другая дорога

Осиля затяжной подъем дороги,
Наш поезд шел средь стертых гор пологих.
Вокруг дубки тщедушные росли,
И камня было больше, чем земли.
Пейзаж тянулся, мрачноват и скуден,
Но в то же время не совсем безлюден.
Мужчина, долговязый и худой,
Лачуги дверь загородив собой,
Стоял, на поезд проходящий глядя.
Как лежа умещался этот дядя
В своем жилище, я не понимал.
Но он здесь жил и вроде не страдал
От одиночества. Бродила хрюшка
Поблизости и курица-пеструшка.
Не так уж мало! Грядок шесть иль пять,
Колодец, бак, чтоб дождик уловлять,
И для печи — дубовые поленья.
Он знал и кой-какие развлеченья:
На поезд поглазеть, где за окном
Мы спорим, мельтешим, едим и пьем, —
И даже, если вдруг найдет такое,
Небрежно вслед нам помахать рукою.

Вестник

Гонец с недоброю вестью,
Добравшись до полпути,
Смекнул: опасное дело
Недобрую весть везти.

И вел, подскакав к развилке.

Откуда одна из дорог
Вела к престолу владыки.
Другая за горный отрог,

Он выбрал дорогу в горы,

Пересек цветущий Кашмир,
Проехал рощи магнолий
И прибыл в страну Памир.

И там, в глубокой долине,

Он девушку повстречал.
Она привела его в дом свой,
В приют у подножья скал.

И рассказала легенду:

Как некогда караван
Китайскую вез принцессу
По этим горам в Иран.

На свадьбу с персидским принцем

Свита ее везла,
Но оказалось в дороге,
Что девушка — тяжела.

Такая вышла заминка,

Что ни вперед, ни назад,
И хоть ребенок, конечно,
Божественно был зачат,

Они порешили остаться —

Да так и живут с тех пор —
В Долине мохнатых яков,
В краю Поднебесных гор.

А сын, рожденный принцессой,

Царя получил права:
Никто не смел прекословить
Наследнику божества.

Вот так поселились люди

На диких склонах крутых.
И наш злополучный вестник
Решил остаться у них.

Не зря он избрал это племя,

Чтобы к нему примкнуть:
И у него был повод
Не продолжать свой путь.

А что до недоброй вести,

Погибельной для царя, —
Пускай на пир Валтасару
Ее принесет заря!

Бук

Средь леса, в настоящей глухомани,
Где, под прямым углом свернув к поляне,
Пунктир воображаемый прошел,
Над грудою камней игла стальная
Водружена, и бук, растущий с краю,
Глубокой раной, врезанною в ствол,
Отмечен тут, как Дерево-свидетель
Напоминать, докуда я владетель,
Где мне граница определена.
Так истина встает ориентиром
Над бездной хаоса, над целым миром
Сомнений, не исчерпанных до дна.

Шелковый шатер