Другая дверь

А Василий быстро поймал и умелым движением закрыл болтающуюся дверь, а затем, вытаращив глаза, умчался прочь…

И быстро вернулся с запрошенными предметами, но как бы быстро он ни бегал, Слава успел подумать о том, как хорошо, что в поездах в это время ещё не придумали универсальный ключ, потому что если бы он не успел проделать хоть что-то из своих, казалось бы, странных действий и проводник вошел в купе раньше – ему вообще был бы шардык.

– Что же вы наделали, Ваше превосходительство?.. – бормотал проводник, умело перевязывая рану. – Что же вы наделали?

– Почему я? – вполне искренне (ну, ему показалось, что вполне искренне) возмутился наш герой. – Я эту дверь не открывал…

– А кто? – Василий даже перевязку прервал, настолько был изумлен словами нашего героя.

– Она сама… – Слава старался быть как можно убедительней. – Я спал, проснулся от грохота… Смотрю, дверь открылась и бухает об стену. Попробовал её поймать, так тут стекло выбило, видно, задело обо что-то. Я схватился было за дверь-то, да вот руку порезал…

– Так я же вам кричал, Ваше превосходительство… – попенял ему в сердцах проводник, – Открыли бы, я сам всё и сделал бы…

Но глядел при этом недоверчиво…

– Так тут разве что услышишь, – почти капризно сказал Прохоров, – когда она бьётся… К тому же, я думал, ты в другом вагоне, да ещё не знаю, в каком… Даже непонятно, в какую сторону идти…

– Ваше превосходительство, – Василий даже бинтовать перестал, сложил руки на груди молитвенно, – не погубите…

– Что такое? – не понял Слава.

– Не сказывайте никому из начальства, что меня не было… А то ведь уволят к чертовой матери… – он чуть не плакал. – И так штрафами замучают, за стекло платить придётся, да за бельё, кровью залитое…

– Хорошо, хорошо… – Прохоров полез в карман, достал пятьдесят марок, протянул проводнику. – Этого хватит?

– За что? – тот даже отшатнулся, – За что столько денег?

Прохоров понял, что переборщил, видимо, подсознательное чувство вины сработало.

Но тут же нашёлся:

– Я ведь понимаю, не попроси я тогда показать, как это работает, ты бы ручку не дёргал и дверь бы не открылась…

– Так я её вроде не дёргал, – озадаченно сказал Василий, – только руку положил и показал, где нажимать…

Но деньги взял…

– Я её тоже не открывал… – жёстко сказал Слава.

И ведь что удивительно – не соврал.

– Давайте, Ваше превосходительство, – предложил проводник, оглядываясь по сторонам, – вещи вам помогу собрать и в другое купе переведу… Здесь вам никак нельзя оставаться…

– Это точно… – согласился наш герой, – нельзя…

Его расчёты, несмотря на то, что были они подсознательными, пока оправдывались. Понятно, что любое полицейское расследование быстро и технично разоблачало Славину ложь: и стекло было разбито изнутри, и ни одного осколка со следами крови от пореза найти было невозможно, и кровь была разной группы (если тогда в этом понимали). Но уж точно в разных углах купе её можно было обнаружить, а вот объяснить, как она туда, в разные углы, попала – нельзя…

Но в том и был смысл, казалось бы, загадочных действий Прохорова, что при раскладе, который получался из общей картины плюс его слова, никакого полицейского расследования быть не должно.

Если бы он не разбил стекло и не порезал руку – перед нами купе с открытой наружной дверью, и всё в крови.

Налицо какое-то преступление…

А так – всё имеет логическое и абсолютно некриминальное объяснение.

Просто растяпа проводник плохо запер замок двери, она открылась – далее по тексту рассказов нашего героя. Поводов проводить расследование и вызывать полицию просто нет.

Всё это он передумал, дивясь сам себе и неожиданному умению просчитывать так далеко вперёд, в сущности ничего не просчитывая, пока лежал в новом купе без сна. И стараясь не закрывать глаза, потому что Леший перед прыжком в темноту сразу возникал в сознании…

И забыться удалось только под самое утро…

И в таком спящем виде прибыл бы наш герой в красавицу Прагу…

Если бы его не разбудил за полчаса до этого по-собачьи заглядывающий в глаза, Василий…

83

И ничего в первый день в Праге у нашего героя не получилось…

Даже на вокзале он спросонку и с устатку никак не мог понять, кто этот человек, который его встречает?

И зачем он здесь?

Человек этот оказался сумрачным, длинным чехом…

В национальности данной личности у автора нет твердой уверенности, но, поскольку персонаж этот для нашего рассказа особенно большого значения не имеет, а дело в дальнейшем происходит в Праге, предлагаю считать его чехом и так с этого момента и называть…

Так вот, человек этот оказался сумрачным, длинным чехом, сильно недовольным, что его подняли так рано после новогодней ночи и ещё больше недовольным, что подняли его, как по всему выходило, зря.

Потому что Прохоров, усиленно моргая, чтобы проснуться, так и не мог понять ни одного слова из так называемого «русского языка» встречающего. Какие-то звуки, казались знакомыми, даже отдельные понятные слова мелькали, но общего смысла Слава так и не улавливал, а память, измученная переживаниями и отсутствием сна, служить отказывалась…

И не хотела открыть секрет – кто этот человек и что ему нужно.