Другая Я

Наши протяжные стоны, наверное, были слышны за дверью. Но сейчас мне это безразлично. Пусть желающие слушают. И завидуют, что этот мужчина мой. Что я воспламеняюсь от любого его прикосновения и даже взгляда, а взамен могу подарить ему такое же неземное наслаждение, как и он мне.

Шахов тяжело дышит и тянется ко мне. Быстро чмокает в губы, заявляя:

– У меня смежный с кабинетом санузел. Я сейчас вернусь.

Неплохо устроился, однако.

Я молчу в ответ, провожая его глазами и гоня от себя абсолютно неуместную мысль. Интересно, сколько раз он пользовался им в подобных же ситуациях.

Через несколько минут, уже на выходе из приёмной, Костя оборачивается и строго замечает секретарше:

– Бумаги на столе моём сложи. Я рассыпал случайно.

Девушка медленно переводит взгляд с начальника на меня и обратно. Скупо пожимает плечами и коротко кивает в знак согласия.

– И ещё рысь разбилась. Убери, пожалуйста.

Ему хоть бы что, а я всё же не выдерживаю и стыдливо прячу глаза в пол.

Глава 20

КОНСТАНТИН

Ненавижу субботние дни. Как ни суббота, так сплошной геморрой. Причём валит со всех сторон. Но невозможно яркое предвкушение ещё не наступивших в моём беспросветном графике выходных греет внутри что-то, что, очевидно, все называют душой. Я, как смог, отодвинул все дела на потом, решившись выполнить данное два месяца назад Мии обещание. И ожидание ближайших дней, в самом деле, заставляет меня улыбаться и ловить непонятные мне трепетные волны в районе груди.

Я уже давно подъехал за Мией на работу, хоть она и отнекивалась до последнего. Телефон её, на удивление, оказался выключен. И мне пришлось ждать. Согласен, сам виноват. Появился немного раньше назначенного времени. Но я рассчитывал прямо в машине по телефону завершить все дела на сегодня и дождаться её. А теперь выясняется, что я ждал напрасно.

Тупо смотрю в глаза Владимиру. Напряжённо моргаю пару раз и, на всякий случай, переспрашиваю.

– Что ты сказал?

– Она поехала к Бергману, босс, – резкое заявление во второй раз противно ударило по моим нервам, словно кто-то провёл ногтями по стеклу, распространяя по телу неприятную дрожь.

А я всё ещё недоумённо вглядываюсь в лицо своего человека. Верить, разумеется, не хочется. Но у меня нет причин сомневаться в его словах.

– Давно?

– Около часа назад.

– Откуда сведения?

– Видели, как она садилась в машину. По описанию очень похожа на лексус Бергмана, который чаще всего пылится у него в гараже. Сбоку на машине запоминающаяся серебристая полоса. Я точно знаю. Но если сомневаетесь, – водитель, совмещающий в себе ещё ряд функций, не включённых в обычный трудовой договор, указывает пальцем на камеры под козырьком, – я могу поднять записи и проверить.

Да твою ж мать! Я не верю в это!

– ПРОВЕРЯЙ! – рявкаю так, что у самого в ушах зазвенело.

Спустя некоторое время Владимир возвращается, неся в руке какие-то бумаги.

– Стоп-кадры записей видеонаблюдения, увеличенные копии, – он, кратко перечисляя, протягивает мне ненавистные доказательства. – Распечатки номеров. Я пробил по базе, босс. И… Она сама села к нему в машину.

Сочувствующий, понимающий взгляд водителя заставляет меня сжать кулаки и изнутри до боли прикусить нижнюю губу.

Да нееет, это какая-то ошибка. Точно же! Не могла она! Вновь набираю её номер. Абонент выключен…

Ну она не могла к нему поехать!

Отворачиваюсь и отстранённо смотрю в окно.

Вспоминаю ту самую визитку, которую Мия обронила в моей машине после отдыха на яхте. Вспоминаю тот взгляд, которым смотрел на неё Бергман. Вспоминаю несколько её отговорок и отказы от встреч со мной… Она и сегодня не хотела видеться… До последнего упиралась.

И тут меня прорывает.

– Ещё раз увижу сочувствующую размазню вместо твоего лица, пойдёшь вслед за ней. Искать себе нового работодателя. Потому что горбатиться на меня тебе, в таком случае, больше не светит. Понял?

– Прошу прощения, босс.

– С этого дня – Константин Юрьевич. И никак иначе.

Достаю два билета на самолёт, который отправляется через несколько часов, и резко сминаю их пальцами, чувствуя, как на сердце стремительно холодеет. Идиот. Хотел свозить её на море. Отдохнуть. А то прямо заработалась, бедная… Решил отложить дела на потом и просто насладиться общими выходными, где бы мы были только вдвоём.

Челюсть затвердевает. Мороз и стужа постепенно просачиваются в кровь.

– Мне нужно, чтобы она не узнала, что я её ждал.

– Сделаем.

Как она посмела… Ни за что не поверю, что это был чистосердечный порыв. Да и кто в своём уме ляжет под Бергмана добровольно?! Разумеется, он ей платит…

Прикрываю глаза, а в голове противными молоточками отбивает бешеный ритм только одно слово.

Сука…

Просто алчная сука…

Даже Юрию Гордееву не удавалось заставить меня чувствовать себя настолько вонючей грязью под ногтями.

Даже на ринге много лет назад мне было поприятнее получать удары. А этот почему-то оказался слишком сильным. И закрыться я не успел. Ни увернуться, ни отразить атаку.

А я такого не прощаю.

Она мне ответит за это. Ответит за то, что обосновалась так глубоко во мне.

Ещё секунда, и в машине раздаётся звук рвущейся бумаги. А затем ещё. И ещё.