Другая история

— Ну, не без этого, — смешком на смешок ответил Тим.

Мы замолчали, слушая дождь. Из оставленного приоткрытым окна тянуло влажными запахами луга, перестук капель по крыше постепенно затихал — совсем как дыхание Тима. Сквозь дремоту меня кольнуло беспокойство: я — точнее, Дрейк — знал, когда так бывает. И если у Бабочки был солидный опыт прогулок по сновидениям, то у Тима вряд ли. Что если он заплутает на изнанке реальности? Или забредёт туда, куда живым лучше не забредать? Сон слетел с меня окончательно.

«— Чем помочь?

— Держи его, Андрюша».

Держать? Я замялся в нерешительности. То есть буквально, обнимать? Но мы же, но я же… Я сжал зубы и осторожно, почти не дыша потянулся через темноту. Тело Тима, оставленное без присмотра души, напоминало ватную куклу размером с человека. Я не просто вспомнил страх Дрейка — я сам перепугался, что ещё чуть-чуть, и навсегда потеряю Бабочку. Прижавшись щекой к прохладной щеке, отчаянно прошептал: — Я держу тебя, слышишь? Я держу, только, пожалуйста, возвращайся!

Вдох-выдох — ничего. Вдох-выдох — ничего. Вдох-выдох — неужели не сработает? Вдох-выдох — да я тогда весь лимб на уши поставлю! Вдох-выдох… Сердце Тима с силой толкнулось в рёбра, он неровно всхлипнул, как после мучительно долгой задержки дыхания, и очнулся. Зашевелился, выдохнул: — Дрейк? — и меня с головой захлестнуло ликование.

— Вернулся!

Это было словно затмение. Вкус амброзии на губах, сладостная волна вдоль позвоночника к макушке — а потом Тим меня оттолкнул, да так, что я больно впечатался в противоположный борт салона. Вспыхнула автоматическая подсветка, реагируя на распахнувшуюся дверцу, и я чудом, практически вслепую успел поймать Тима за предплечье.

— Бабочка, стой! Честное слово, я не хотел!

Тим замер, не оборачиваясь. Строго говоря, вырваться из моего неловкого захвата ему было проще простого.

— Не хотел что? — глухо уточнил он, и я мысленно восславил его принцип никогда не уходить даже от самых неприятных разговоров.

— Не хотел тебя обидеть. Сам не знаю, как так меня переклинило — можешь мне в морду дать, если хочешь, — но клянусь: больше этого не повторится.

Последняя фраза надолго зависла в воздухе.

— Не нужно клясться, — мёртвым голосом сказал Тим. — Ты меня не обидел.

— Тогда почему ты собрался сбежать?

Тим обречённо вздохнул, покоряясь неизбежному, и повернулся ко мне.

— Потому что я всё испортил.

— Ты? Погоди, это же я… — Или мне не показалось, и он на самом деле ответил на поцелуй? Но тогда выходит, прошлогодний сон всё-таки сбывается? А я совсем не чувствую протеста, я, кажется, вообще рад, будто всю жизнь шёл именно к этому моменту, к этому странному, уникальному, целиком и полностью моему человеку.

— Знаешь, Бабочка, — у меня пересохло в горле, — по-моему, ни ты, ни я ничего не испортили. По-моему, всё как раз наоборот.

***

Ходить по неверным тропкам обрыва в предрассветном тумане — так себе затея. Однако мы с Тимом добрались до каменных останцев с удивительной лёгкостью и, вдвоём завернувшись в плащ-палатку, устроились ждать восход. Я машинально крутил в пальцах полураскрытый цветок шиповника, который для чего-то сорвал по пути, Тим просто сидел, вглядываясь в туманное молоко.

— Похоже на дорогу к Ахерону, — сказал он. — Когда кругом ни черта не видно, и даже не ясно, движешься ты вперёд или топчешься на одном месте.

— Тебя ночью туда занесло?

— Туда. Я уже начал паниковать, когда ты позвал.

— Ты прямо голос слышал? — заинтересовался я.

Тим покачал головой: — Нет. За мной прилетела жёлтая бабочка.

— А, знаю такую. Меня, э-э, Дрейка она тоже водила.

Оговорка вышла аккурат по Фрейду, однако Тим только улыбнулся и коротко пожал мои пальцы.

Восточный край неба золотился всё сильнее, сгоняя туман на дно оврагов. Мне представилось, как сейчас из-за края земли вместо яркого диска выпорхнет рой золотых бабочек — вот было бы зрелище! Хотя с другой стороны, это означало бы, что мы спим, а я больше не хотел снов. Я хотел реальности, в которой мы с Тимом встречали рассвет, сидя плечом к плечу на влажных камнях под одной плащ-палаткой. В самом начале нашего нового, непредсказуемого, захватывающего приключения.

— Тим.

— Что?

— Вот, — я протянул ему пятилепестковую розочку.

Из-за горизонта показался солнечный край — такой же ослепительный, как улыбка Тима.

— Согласен.

На цветок шиповника в наших руках села маленькая, только что проснувшаяся бабочка-лимонница.

*Жадный алгоритм — алгоритм, заключающийся в принятии локально оптимальных решений на каждом этапе, допуская, что конечное решение также окажется оптимальным.