Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

А дело в том, что в науке о прошлом всё давным-давно утряслось, она приобрела стабильность, превратилась в общественную структуру со всеми свойственными таким структурам качествами. У неё нет задачи выяснять какую-то там «историческую истину», её единственная задача — собственное выживание. Чтобы произошла научная революция, устойчивость такой структуры должна быть поколеблена, а это происходит лишь в результате антагонистического контакта с другими структурами, иначе мнение отдельных, пусть даже наивлиятельнейших учёных абсолютно ничего не решает.

Все революции, научные или социальные, происходят по сходному сценарию, разница лишь в масштабах да в том, какие методы при их проведении превалируют: силовые или параметрические. Если силовые, всё происходит быстро, но с огромными затратами энергии; если параметрические — обходится почти без затрат, но и сроки ого-го.

В жизни, бывает, складываются ситуации, когда структура выглядит устойчивой, а на деле-то устойчива более сложная система, подсистемой которой она является, и если ограничить их связи, то она разрушится. Можно предположить, что историческая наука находится именно в таком положении: если государство перестанет её подпитывать, и направит ресурс на поиск альтернативы, то большинство историков мгновенно «перекрасится». Это быстрый «силовой» вариант, в котором основные затраты уйдут на переобучение кадров, но шуму будет больше, чем при борьбе Вавилова с Лысенко, и самой науке такая «революция» пользы не принесёт. Кстати, и прецедент есть: когда-то отказались от «царской истории», потом от «советской», и каждый раз — по наущению властей. Мы такой путь отвергаем, поскольку при нём меняется не парадигма, а «установка». Менять одну тоталитарную историю на другую, — смысла нет.

Вспомним реформу Никона. До его прихода на патриаршество (а позвал его на должность сам царь) в стране была устойчивая церковная структура, но её качества не удовлетворяли более высокую по иерархии структуру власти, на которую, в свою очередь, замыкались интересы финансов, экономики и армии. Несколькими актами, требованием заменить слова в книгах, звуки и жесты в богослужениях, — требованием, подкреплённым силой, стабильность удалось нарушить. Затем самых упёртых сторонников прежнего порядка вещей казнили, Никона сослали, а церковная структура уже сама скатилась к новому стабильному состоянию, которое теперь устраивало и власть, и экономику. Но вера людей в Бога пошатнулась.

Параметрический переход значительно мягче. Скажем, практическая химия развивалась одновременно с алхимией. Алхимия слыла магией и волшебством, но она отрабатывала методы оперирования с веществами и способы определения их свойств. А практическая химия была ремеслом для получения веществ. В XVII веке произошла научная революция, причём исчезнувшая алхимия дала химии почти типовой регламент работ, включавший типовые операции над оборудованием, инструментом, сырьём, веществом; алхимия дала химику-практику теоретическую базу для работы. Что определило эту революцию? Потребности производства, ведь мы же видим, что после неё технохимическое ремесло перешло к химическим технологиям.

К сожалению, попытка возглавить подобный процесс бесполезна для того, кто на это решится. Даже научная революция «сжирает своих детей». Ведь революция, это всего лишь переход динамической системы через точку нестабильности; тот, кто раскачивает лодку, перевернётся вместе с ней. В ситуации, когда назревает новая парадигма, оптимальное поведение — производить и распространять информацию, оставаясь в стороне от организационной работы. Именно так ведут себя перечисленные выше авторы: занимаются исторической наукой, но не берутся её лично реформировать; они знают, что эта дорога посыпана пеплом Джордано Бруно.

Литература

1. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, СПб.: Норинт, 2000.

2. Бродель Фернан. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. М.: Языки славянской культуры, 2002.

3. Буганов В. И., Богданов А. П. Бунтари и правдоискатели в русской православной церкви. М.: Политиздат, 1991.

4. Будыко М. И. Путешествие во времени. М.: Наука, 1990.

5. Валянский С. И., Калюжный Д. В., Недосекина И. С. Введение в хронотронику. М.: АИРО-ХХ, 2001.

6. Валянский С. И., Калюжный Д. В. Другая история науки. М.: Вече, 2002.

7. Валянский С. И., Калюжный Д. В. Другая история Руси. М.: Вече, 2002.

8. Валянский С. И., Калюжный Д. В. Понять Россию умом. М.: Эксмо, 2002.

9. Вести-Куранты. 1600–1631. М.: Наука, 1972.

10. Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики. Спб.: Алетейя, 1999.

11. Вишневская И. Аплодисменты в прошлое. М., Изд. Лит. ин-та им. Горького, 1996.

12. Водовозова Е. Н. На заре жизни. В 2-х т. М.: Худож. лит., 1987.

13. Воейков Н. Н. Церковь, Русь и Рим. Минск: Лучи Софии, 2000.

14. Государи из Дома Романовых, 1613–1913. М.: изд. И. Д. Сытина, 1913.

15. Гюйонварх К.-Ж., Леру Ф. Кельтская цивилизация. СПб-М.: Культурная инициатива, 2001.