Другая. Книга 2 (СИ)

Золотоволосый эльф, наследный принц Лэнииля, был связан, ранен, но, стоит отдать ему должное, никакого страха в его глазах не было.

Тхибар лишь кивнул, оставил на земле один из клинков и поспешил помочь Мисаари. Она была ранена сильнее всех, но не смертельно. Сейчас важнее другое.

Ведьма присела напротив принца, тот не сводил с нее золотисто — карих глаз.

— Мойрэль, что…что ты хочешь сделать? — он задыхался и торопился не от страха, ему было больно. Из правого бока обильно вытекала алая кровь. Если не помочь ему, он умрет. А если не поторопиться — его смерть будет бессмысленной.

— Я хочу сделать то, что должна, — она потянулась за клинком.

— Я настолько тебе противен, что ты хочешь меня убить? — даже его голос раздражал. Мойрэль понимала, что это проклятие, наложенное на всех ведьм. И сейчас ей представился шанс снять это демоновское проклятие со всех сестер!

Если бы не поступки Санариэна, если бы не его жестокость по отношению к полукровкам, она бы простила его. Но полюбить его из — за проклятия невозможно. Чем дольше она находилась рядом с ним, тем сильнее становилась безудержная лютая ненависть к нему.

— Тогда сделай это, — тихо проговорил эльф, затем громче: — Ну же! Давай!

Что — то горячее потекло по правой щеке, Мойрэль крепче сжала рукоять выгнутого клинка. Она знала, что другого шанса у нее не будет. Пускай она пожертвует своей истинностью, пускай даже умрет сейчас или через месяц, год, неделю — зато проклятие раз и навсегда будет снято!

Клинок с силой вонзился в солнечное сплетение. Глаза принца навсегда немигающим взглядом смотрели на нее. В них не было ни капли ненависти, ни капли гнева или ярости. Он всегда пытался хорошо относиться к ней, но держал взаперти, как в клетке. Иногда брал силой, злился, но долго извинялся за содеянное. А сейчас?..

Сейчас Мойрэль понимала, что сделала. Сердце замерло, когда все тело словно молния ударила. Сила внутри нее бесновалась, рвалась наружу, а слезы ручьем текли по щекам. Теперь она понимала, что такое истинность. Странная магия! Никогда не испытывала к принцу даже братских чувств, а сейчас было такое ощущение, что она потеряла самое дорогое. убила собственными руками!

Ощущение грусти, тоски, а затем и отчаяния волнами накатывали на нее. Она уже больше не сдерживалась и рыдала навзрыд, пока кто — то не поднял ее с земли. Ее трясло, она плохо соображала, не понимая, относится ли ее состояние к тому, что она сделала…или это проклятие прекратило свое действие, и теперь связь истинных наверстывало упущенное?

— Нет времени, идем, — как — то подозрительно тихо проговорил рогатый. За его спиной маячила Мисаари, взволнованно смотря на нее.

Мойрэль хотела ответить, что — то бессвязное и наверняка бессмысленное, но в глазах резко потемнело, а ноги сами подкосились.

***

После того, как этот странный дроу поведал о плане побега, мне казалось, ничто больше не удивит меня. Садр решил сбежать прямо во время приема, отвлечь короля, Мерака, Берташа и кучу знати, предложив им какое — то представление привезенных Лирин девушек. Понятно, каким было бы представление: рабыни должны были станцевать нечто вроде стриптиза, знатно окутав главный зал магией, чтобы сбежать было легче. Удивительно, как сестра Садра согласилась на подобное. На вопрос, почему она помогает им, Хайрон лишь многозначительно улыбнулся, отшутившись тем, что Садр оплатит налоги ее домов утех на несколько лет вперед. Интересно, насколько много это было по мерками их мира?

Но теперь меня больше волновала судьба матери — она не была мертва. Хайрон сказал, что потерял с ней связь, что многие считали ее мертвой, но на самом деле та скрывалась, либо кто — то очень умело скрывал ее. А почему дроу был так уверен? Все просто: отец принцев вампиров был ее истинным, но до сих пор оставался в живых. Мне показалось это настолько нелепым, но спорить с Хайроном бесполезно. Да и я мало знакома с магией этого мира.

— Смерть истинного несет смерть его паре. Обычно сразу, но если связь по какой — то причине была слаба, то судьба забирает свое в течение луны.

Ага, в течение всего месяца несчастные не просто мучаются от тоски и скорби, так еще и обессиливают настолько, что не могут ходить, есть, а порой и дышать. Что — то жуткие здесь законы природы.