Другая любовь

"Я никогда не хотел быть частью этого закрытого геевского мира. Я знаю, что многим не понравятся такие мои слова. Но когда люди, например, говорят о "геевском сообществе", то что они имеют в виду? Есть ночные клубы, музыка, наркотики, магазины <...>, но извините, так я себя не определяю. Я не хочу входить ни в какую группу, ни в какое гетто. И мне кажется, что многие геи, если бы они были честными, сказали бы, что они думают так же".

(Камингаут 1995)

Нарастающий сепаратизм геевского сообщества тревожит также Брюса Боэра и неприемлем для него. В своей книге "Место за столом" он различает основной поток гомосексуалов ("мейнстрим") и радикальных геев "ориентированных на субкультуру". Он иронически называет тех и других соответственно "узниками чулана" (намекая на лозунг "выхода из чулана") и "узниками гетто". Он на стороне "узников чулана", в котором, возможно, и лучше оставаться на время чисто сексуального общения. Он на стороне того спокойного большинства ("мейнстрим"), которое хотело бы, чтобы гомосексуалы могли в обычное время сидеть за одним столом со всеми другими. "Истина,- пишет он,- в том, что гомосексуальность - не проблема и не должна рассматриваться как проблема" (Bawer1993:50).

Так же мыслят и многие гомосексуалы в России. Один петербургский голубой интеллигент сказал американскому журналисту: "Эти паршивые активисты только и делают, что всюду ходят и рассказывают о своей гомосексуальности. И делают они это только для того, чтобы привлечь внимание Запада; активизм здесь появился потому, что западные люди научили этому русских. Мои добрые друзья знают, что я гей, но это мое личное дело.

Мне незачем рассказывать каждому, что мне нравится спать с мужчинами". А другой добавил: "Я не хочу принадлежать ни к какой субкультуре. Я знаю, что это модно на Западе, но из того, что я предпочитаю спать преимущественно с мужчинами-геями, не вытекает, что я хочу общаться в первую очередь с ними же." (см. Solomon 1993: 22.- Эти цитаты я привожу по книге И. С Кона "Сексуальная культура в России").

Ирония ситуации заключается в том, что оформление и декларирование геевской общины, "геевского народа" не облегчило самоидентификацию молодого человека как гомосексуала, а значительно осложнило ее. Уже упомянутый американский журналист Бойд МакДоналд (журнал "Тайм"), сделавший себе имя на публикациях присылаемых ему автобиографий гомосексуалов, с удивлением подметил, как легко было вступать в гомосексуальные контакты в 40-е и 50-е годы - до того, как началось (около 1968-1969 гг.) освободительное движение сексменьшинств. Как легко было подцепить солдата или моряка,

"потому что тогда еще не было этой конфронтации между геями и "натуралами". Все военные имели гомосексуальные приключения, и они не думали об этом как о гомосексуальности, потому что не было геев, не было проблемы проходить ли геям военную службу. А теперь, как видите, и "натуралы" стали совсем другими. Все моряки были обычно доступны для гомосексуалов и всё такое. А теперь они с этим очень осторожны, потому как есть же острое противостояние".

(McDonald 1994: 13-15)

Такое же наблюдение сделал и Стивен Зилэнд в своих книгах о гомоэротических проблемах американской армии и флота (Zeeland 1993; 1995; 1997).

Свое мнение МакДоналд высказал в предсмертном интервью, но и по его книжкам уже можно было об этом задуматься. Интервьюер (Билл Андриетт) говорит ему: