Другая любовь

"Принадлежа к поколению после Стоунуолла (мятеж гомосексуалов против полиции в гомосексуальном баре "Стоунуолл Инн" на улице Кристофер-стрит в 1969 г.- Л. К.), я могу сказать, что одна из наиболее важных вещей, которые я почерпнул из Ваших книг, это понимание неожиданных последствий движения геев. С одной стороны, оно вроде бы расширило возможности гомосексуального быта - с открытыми гей-барами и гей-банями. Но до геевского движения дать гею пососать твой член - почти каждый мужчина мог себе представить, что он на это идет. А теперь мы привязали сексуальное поведение ко всей этой личностной идентификации, и это видимо направило секс по очень "натуральной" дороге".

МакДоналд соглашается с этим.

"На деле солдат или моряк мог иметь секс с каким-нибудь штатским, не придавая этому значения. Это начало приобретать значение очень точно с 1968 г."

Ну уж с этим затруднением как-нибудь справились бы старые опытные соблазнители, герои МакДоналда. Гораздо важнее другое - та альтернатива, перед которой теперь оказался юноша, только уразумевший свою голубую обособленность. Раньше он, осваивая свое нестандартное поведение, свою трудную социальную роль, мог по крайней мере сохранять обычную внешность и обычный стиль жизни. Теперь, в условиях обозначившегося сепаратизма и раскола, ему предстояло сразу же публично оформить свой выбор, отказаться от общепринятого в обществе стиля поведения, одеть униформу изгоя, громогласно присоединиться к кучке отщепенцев и добровольно наложить на себя клеймо - стать объектом молчаливого или нескрываемого презрения толпы и героем анекдотов. Не всякая психика может вынести эту нагрузку, не сломаться. Для одних этот слом означал отступление, бегство от самого себя, уход в небытие, для других - отчаянную истерику, воинствующий эпатаж. В том и другом случае - невроз, психопатию.

Направление своих книг МакДоналд считает альтернативой геевскому движению и прессе. "Геевская пресса, выходит, должна быть асексуальной, - иронизирует он, - поскольку она публична. Ведь чтобы быть геями на публике, они должны прикрывать свою гомосексуальность, быть скрытыми гомосексуалами". Андриетт спрашивает: "Думаете ли Вы, что геевское движение действительно изменило качество гомосексуального секса?" Мак- Доналд отвечает: "Нет, я так не думаю. Я думаю, он просто ушел в подполье. Вы ведь не можете вынести свою гомосексуальность на публику. Есть люди, которые открытые геи, но это нечто другое. Гей - абстрактное понятие. А гомосексуальность очень конкретна, как мои книги" (McDonald 1994: 13-15).

С более четких позиций критикует геевское освободительное движение Камилла Палья. В интервью она заявляет: "Я постоянно оплакиваю путь, на который внезапно вступила мужская культура геев, сойдя с рельсов после Стоунуолла..." Она старается "остановить ложную поляризацию между геями и "натуралами". Думаю, что это ловушка, в которую геевское движение попало". Она надеется, что "мировое движение не сделает ошибок, сделанных в США. Вы не захотите ситуации, в которой вы антагонизируете народ" (Paglia 1996: 13-15).

Даже самое крупное достижение нового сообщества - успешная политическая борьба против дискриминации - вызывает неприятие. Знаменитейший из гомосексуальных писателей Теннесси Уильямс говорил в семидесятых:

"...Все эти общественные движения мне надоели. Публичные выступления гомосексуалов ужасно вульгарны, ими они себя только дискредитируют. <...> Все эти фантастические травести в открытых автомобилях - набитые дураки, только дают повод смеяться над гомосексуалистами".

(Уильямс 1993: 33)

В нашей стране в 1997 г. прошла конференция в Интернете с обсуждением книги неприличных гомоэротических стихов Ярослава Могутина. Обозначилось две точки зрения. В. Афанасьев высказался категорически: