Другая миссис

Мышка знала, что отцу очень нравится Фальшивая Мама. Знала по взгляду, которым он на нее смотрел. По тому, каким счастливым выглядел. Из-за этого Мышка чувствовала тошноту: Фальшивая Мама подарила ему такое счастье, которое не могла дать Мышка. Хотя раньше они были вполне счастливы вдвоем.

Если отцу нравится Фальшивая Мама, то очень может быть, что она никогда не уйдет. Мышке этого не хотелось. Потому что Фальшивая Мама иногда напрягала ее, а иногда пугала.

Теперь Мышка сочиняла в своей голове истории о плохих вещах, которые происходили с воображаемой женщиной по имени Фальшивая Мама. То она падала со скрипучих ступенек и ударялась головой. То проваливалась в одну из кроличьих нор, исчезая под клочьями меха и шерсти, и не могла выбраться. Или просто исчезала. И Мышке было наплевать, куда и почему.

Сэйди

В вечернем воздухе веет холодом. Температура быстро падает. Выруливаю со стоянки и направляюсь домой. Уилла с Тейтом сегодня нет: уехали играть в лего. Это меня беспокоит. Когда мужа нет рядом, он не может служить буфером между Имоджен и мной.

Но я стараюсь не беспокоиться. Я большая девочка и могу о себе позаботиться. К тому же я тоже являюсь опекуном Имоджен и по закону обязана присматривать за ней до ее совершеннолетия. Если я захочу обыскать ее комнату, то имею на это полное право. Кстати, у меня есть вопросы, на которые хотелось бы получить ответы. Например, чье лицо она соскоблила с фотографии? Того самого автора записки, которую я нашла в кармане толстовки? Мне показалось, что это записка о разрыве романтических отношений. Там говорилось про «двойную жизнь» — наверное, другой женщиной была Имоджен. Наверное, он женат и разбил ей сердце. Но кто он такой?

Я выезжаю на подъездную дорожку и останавливаюсь. Оглядываюсь, прежде чем выйти из безопасного автомобиля, чтобы убедиться: здесь никого. Но на улице сумрачно, почти темень. Точно никого?.. Быстро выбираюсь из машины и спешу в безопасный дом. Закрываю за собой дверь. Дважды дергаю за ручку, чтобы убедиться: она надежно заперта.

Затем направляюсь на кухню. На плите запеканка, завернутая в фольгу, чтобы не остыла. Сверху записка: «Целую, Уилл». На кухне меня ждут только собаки: уставились, раскрыв зубастые пасти, и умоляют выпустить их наружу. Я открываю заднюю дверь. Они мчатся прямиком в угол двора — заниматься своими раскопками.

Поднимаюсь по скрипучим ступенькам и обнаруживаю, что дверь в спальню Имоджен закрыта. И не просто закрыта, а заперта, чтобы я не могла войти при всем желании. Приглядевшись, вижу новый замок — навесной, прицепленный к дверной ручке. Теперь дверь запирается и снаружи. Видимо, Имоджен сама повесила его. Специально от меня.

Из динамика блютус грохочут рок-группы — «Корн», «Драунинг пул» и тому подобные. Громкость выставлена на максимум, чтобы все слова были четко слышны. Песни в основном про мертвецов. Жуткая ненормативная лексика. Динамик буквально истекает ненавистью, которая расползается по нашему дому. Но сейчас Тейт не слышит, так что я не вмешиваюсь.

Иду к Отто, легонько стучу и зову, стараясь перекрыть грохот из комнаты Имоджен:

— Отто, я дома.

Он открывает дверь. Смотрю на сына и замечаю, что с каждым днем он все больше похож на Уилла. Повзрослел, черты лица стали острее, детская припухлость исчезла. Он постоянно растет — наконец-то произошел скачок. Раньше Отто казался таким маленьким по сравнению с другими мальчишками. Пусть не прямо сейчас, но скоро он окажется вровень с ними. Отто красив, как Уилл. Очень скоро девушки начнут при виде него пускать слюнки. Просто пока он об этом не подозревает.

— Как прошел день? — спрашиваю я. Он пожимает плечами.

— Нормально, наверное.

— «Наверное?»

Мне хочется узнать больше: как на самом деле прошел его школьный день, ладит ли он с другими ребятами, нравятся ли ему учителя, заводит ли новых друзей. Когда Отто не отвечает, я продолжаю:

— Как оценить его по шкале от одного до десяти?

Звучит глупо, конечно: такие вопросы задают врачи, пытаясь оценить степень недомогания пациента. Отто снова пожимает плечами и отвечает: шесть. Значит, день обычный, ничем не примечательный, в общем, нормальный.

— На дом что-то задали?

— Немного.

— Помощь нужна?

Сын качает головой, давая понять, что справится и сам.

Направляясь в спальню переодеться, я замечаю, что из-под двери, ведущей на чердак, пробивается свет. На чердаке его не зажигают, потому что именно там Элис покончила с собой. Я попросила мальчишек никогда туда не подниматься. Считаю, никому не нужно туда ходить.