Другая миссис

Миную скалы в восточной части острова. Опасные, крутые, выступающие над Атлантическим океаном. Стараюсь не думать об Эрин. Вижу, как океанские волны яростно разбиваются о скалы. Внезапно мимо меня беспорядочной массой проносится стая перелетных птиц. Такое часто случается в это время года. Их резкие движения пугают меня, и я кричу. Десятки, если не сотни черных птиц, синхронно взмахивая крыльями, исчезают в небе.

Сегодня утром океан неспокоен. Ветер гонит волны, разбивая их о берег. Сердитые пенистые шапки атакуют каменистую береговую линию, поднимая десяти-двадцатифутовые брызги.

Думаю, в это время вода ледяная, совсем как в глубине океана.

Останавливаюсь сделать разминку. Наклоняюсь, чтобы коснуться пальцев ног, расслабив колени. Вокруг такая тишина, что становится тревожно. Единственный звук — это дуновение ветра рядом, который словно что-то шепчет на ухо.

Внезапно в воздушном потоке звучат слова:

«Ненавижу тебя. Ты неудачница. Умри, умри, умри…»

Резко выпрямляюсь и озираюсь в поисках источника звука, но никого не вижу. И все же меня не отпускает мысль: здесь кто-то есть. Кто-то следит за мной. По спине бежит холодок. Руки начинают трястись.

— Эй, привет? — зову я дрожащим голосом. Никто не откликается.

Оглядываюсь, но нигде ничего не вижу. Никто не прячется за углами домов или стволами деревьев. На пляже безлюдно, а окна и двери домов плотно закрыты, как и следует в такой ветреный день.

Дело только в моем воображении. Здесь никого. Никто со мной не говорит.

Я слышу только шелест ветра.

Мой мозг принял его за слова.

* * *

Продолжаю пробежку. Когда я добираюсь до окраины города — типичного маленького городка с парой церквей, гостиницей, почтой и несколькими местами для перекуса, включая киоск с мороженым, в это время года заколоченный фанерой, — начинается дождь. Вначале моросит, но вскоре начинает лить как из ведра. Бегу со всех ног, чтобы укрыться в кафе — переждать непогоду.

Распахиваю дверь и врываюсь внутрь, вся мокрая. Никогда не была здесь раньше. Это типичное провинциальное кафе — из тех, где старички проводят целые дни, попивая кофе и ворчливо обсуждая политику и погоду.

Не успевает за мной закрыться дверь, как я слышу вопрос какой-то женщины:

— Кто-нибудь ездил на поминки Морган?

Женщина сидит на шатком стуле со сломанной спинкой посередине кафе и ест яичницу с беконом.

— Бедный Джеффри, — продолжает она, грустно качая головой. — Он, должно быть, раздавлен горем… — Тянется за пакетиком сливок и подливает их в кофе.

— Это так ужасно, — отзывается другая. Несколько женщин средних лет сидят у окна за длинным пластиковым столом. — Даже выразить нельзя, — добавляет она же.

Сообщаю хозяйке, что мне нужен столик на одного возле окна. Официантка подходит и интересуется, что принести. Я заказываю кофе.

Дамы за столом продолжают болтать. Я навостряю уши.

— Я слышала в утренних новостях, — сообщает кто-то.

— И что там сказали? — спрашивает другая.

— Что полиция допросила подозреваемого.

«Джеффри и есть подозреваемый», — мысленно я говорю себе.

— Я слышала, ее зарезали.

От этих слов у меня сводит живот. Невольно кладу на него ладонь, представляя, каково было жертве, когда нож пронзил кожу и внутренние органы.

Следующий голос звучит недоверчиво.

— Откуда они знают об этом? — спрашивает дама, стукнув чашкой об стол — так, что все женщины, включая меня, подскакивают на местах. — Полиция еще не делала ни одного заявления.

— Ну а теперь сделала, — снова раздается первый голос. — По заключению судмедэксперта, ее зарезали.

— В новостях передали, что ее ударили ножом пять раз. Один раз в грудь, два раза в спину и два в лицо.

— В лицо? — с ужасом переспрашивает кто-то. Дотрагиваюсь до своей — такой мягкой — щеки. Тонкая кожа, твердые кости… Лезвие не войдет глубоко.

— Какой кошмар!

Женщины громко обсуждают, каково было жертве. Почувствовала ли Морган боль сразу или только после того, как потекла кровь? Или, может, все произошло так быстро — один удар за другим, — что она не успела ничего толком ощутить, потому что была уже мертва.

Как врач, я знаю, что если лезвие задело важную артерию, то смерть Морган Бейнс оказалась милосердно быстрой. Но если нет, то смерть от кровопотери наступила значительно позже. И жертве стало больно, едва прошел шок. Ради ее же блага я надеюсь, что нападавший задел крупную артерию. Что Морган умерла быстро.

— Признаков насильственного проникновения в дом нет. Ни разбитых окон, ни взломанной двери.

— Возможно, Морган сама впустила убийцу.

— Может, она и не запирала дверь, — вставляет кто-то. — Может, она ждала его.

И они обсуждают, что, как известно, большинство жертв знакомы со своими убийцами.

Кто-то приводит статистику, доказывающую, что жертвами преступников редко становятся незнакомые люди:

— Ударить ножом в лицо… Похоже на личную месть.

Я вспоминаю бывшую Джеффри — Кортни. У нее были причины желать Морган смерти. Вспоминаю ее слова.

«Я не жалею о том, что сделала».

Что она имела в виду?