Другая музыка нужна

Еще в ту пору, когда ему жилось хуже всего, когда он ходил в «клячах», Пишта по воскресным дням занимал Иеремию рассказами о цирке. В этих рассказах он уже не был дреккерлом, он был уже знаменит. Ему рукоплескали так, что весь цирк дрожал; и к этому времени он получал уже в месяц семьсот крон жалованья, потому что во всем мире не было больше такого воздушного гимнаста, как он. Директор цирка и артисты умоляли г-на Фицека оставить у них сына и плакали, когда он все-таки забрал его из цирка. Тайком они предлагали Пиште похитить его перед отъездом на гастроли, но Пишта не согласился, потому что летом он должен быть в Пеште. Дело в том, что его отец, г-н Фицек, пообещал королю, что Пишта откует для башни Будайской крепости трехглавого орла. Потому-то и работает сейчас Пишта в слесарной мастерской, где он как сыр в масле катается и где каждое его слово свято. Он уже дважды лазил на королевскую башню, чтобы приготовить место для пятиглавого орла; сперва, правда, у Пишты голова кружилась, но потом он сидел спокойно и даже руками не держался. Ел бутерброды с маслом и ветчиной — он брал их с собой из дому целые две корзины, потому что за семиглавого орла король заплатит г-ну Фицеку тысячу крон и, быть может, даже назначит его бароном. Когда же девятиглавый орел будет готов, Пишта позволит директору цирка и артистам похитить себя. «Иначе я поступить не мог, хотя директор цирка умолял меня на коленях». Зубы у Пишты лязгали.

Последние недели он толковал все больше про Пирошку. Рассказал, что они влюблены друг в друга, что Пирошка не может жить без него, что они поженятся, что родители ее дали уже согласие, только г-н Фицек еще никак не решит, удобно ли графскому сыну жениться на дочери токаря, но это не важно, потому что он, герцог Иштван Фицек, все-таки непременно возьмет в жены Пирошку, только подождет малость, покуда будет готов орел о тринадцати головах. И тогда он сделает из Пирошки цирковую наездницу, и они вместе с цирком будут кочевать из города в город, и он, Пишта, тоже станет наездником, потому что воздушному гимнасту ничего не стоит выучиться верховой езде. Они вместе сядут на коня — Пирошка впереди, он сзади, — он обнимет Пирошку, и они будут мчаться по арене. Потом Пирошка сварит ему ужин. Каждый день будет варить бульон с мозговой косточкой, потому что он очень любит мозговую косточку, а дома мать всегда отдает ее отцу. Пирошка настряпает ему и клецок, потому что их он тоже очень любит, и много настряпает, очень много, не так, как дома. А после обеда они пойдут домой: Пишта — к себе, Пирошка — к себе, пока не вырастут. С утра пораньше, сразу после завтрака будут встречаться и весь день проводить вместе, потому что один токарь по имени Йошка Франк тоже влюблен в Пирошку и Пишта не хочет, чтобы они встречались, а Пирошка заявила даже: «Я люблю тебя, Пишта! Но берегись, потому что Йошка Франк хочет тебя пристрелить». И Пишта с Пирошкой поклялись уже друг другу в вечной любви на паперти собора на площади Богадельни, а это тоже что-нибудь да значит, потому что и паперть тоже церковь, да и вообще настоятель собора на площади Богадельни друг Пишты, и так далее.

То, что Иеремия верил сказкам Пишты, еще полбеды, беда была в том, что потихонечку и сам Пишта поверил в свои выдумки, и эта вера укреплялась особенно тогда, когда рослый Иеремия, с которым они усаживались обычно рядышком на тускло освещенной лестнице, просил продолжить рассказ и на вопрос Пишты: «На чем же я остановился?» — слово в слово, до самых мелочей, повторял все подробности предыдущих приключений своего друга. В медлительном пересказе Иеремии его собственный рассказ становился неопровержимой явью. И Пишта радостно улыбался. У него не оставалось больше никаких сомнений. Пирошка любит его и станет его женой, как только он закончит семнадцатиголового орла.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В интересах консервного завода и мировой войны Пирошке Пюнкешти присуждают звание барышни

1

Ее предупредили, что отныне ее будут звать барышней, — вернее, она должна требовать, чтобы ее называли барышней Пюнкешти.

Она долго бродила вокруг завода, пока нашла наконец стыдливо лепившийся сбоку барак, где ей предстояло называться барышней Пюнкешти. Барак был большой, а все-таки Пирошка дважды прошла мимо, пока не обнаружила на двери крохотную жестяную дощечку и на ней скромные буквы:

Манфред Вайс А. О.

Консервный завод

Овощное хранилище