Другая правда. Том 1

— А вы считаете меня настолько примитивной, что я обхожусь всего двумя лицами? Любой человек многолик, многогранен, многокрасочен. У каждого из нас внутри столько всего перемешано, что никто разобраться не может, даже высокопрофессиональные психологи. Именно поэтому так опасны быстрые и поверхностные суждения о людях. Они почти всегда оказываются ошибочными. Как говорится, если женщина носит на пальце обручальное кольцо, это не означает, что она замужем.

Петр уставился куда-то поверх Настиной головы, а потом неожиданно спросил:

— А если женщина… ну, то есть девушка, носит в руке белую розу, это что-нибудь означает?

Настя пожала плечами.

— Понятия не имею. Какой странный вопрос… Она что, постоянно носит в руке розу? Каждый день с утра до вечера?

— Не знаю… В субботу на аукционе была одна девушка, Катя Волохина, она в детском хосписе работает, я вам вчера рассказывал. Сначала на пресс-конференции я розу не заметил, наверное, она на столе лежала и за табличкой было не видно. А потом она взяла цветок в руки и так и держала до конца аукциона.

Девушка, значит, была. Катя Волохина, единственная, кого он постоянно называл по имени, рассказывая об аукционе. То-то Петя в воскресенье был таким рассеянным, не мог собраться и сосредоточиться, пришлось занятия раньше положенного прекратить. Настя думала, что парень просто не выспался, дело читал всю ночь, а он, оказывается, о девушке с розой думал. Молодость! Переживания, влюбленности… Прекрасное время.

— Красивая? — спросила она, стараясь не улыбаться, чтобы не отпугнуть Петра.

— Да, белая такая, крупная, только-только бутон начал раскрываться.

Тут Настя не выдержала и расхохоталась.

— Да не роза! — выдавила она сквозь смех. — Девушка! Девушка красивая?

— Девушка, — растерянно повторил вслед за ней Петр. — Наверное, красивая. Я не всматривался.

«Ага, — подумала Настя, — не всматривался ты, как же. Уж так не всматривался, что целых два дня забыть не можешь».

— На этом, дамы и господа, наш обед окончен, — объявила она. — Переходим к акту судебно-психиатрической экспертизы.

Они вернулись в комнату и уткнулись каждый в свой экран. Читать акт было невероятно трудно, текст выполнен на принтере, и то ли порошок в картридже заканчивался, когда печатали документ, то ли от времени истаял цвет, но на фотографии все было настолько бледным, что приходилось даже в очках сильно напрягать зрение. У криминалистов есть такой термин «угасание текста». Вот именно так угасание и выглядит.

— Давайте распечатаем, — сказала Настя. — С фильтрами должно получиться более четко, иначе мы с вами глаза сломаем. А документ очень важный, мы должны изучить его от и до, не пропуская ни слова. Я успела прочитать только половину последней страницы, где сформулировано собственно заключение, и то у меня в висках заныло.

Акт распечатали в двух экземплярах, получилось действительно намного лучше, чем выглядело на фотографии. После вводной части с перечислением членов экспертной комиссии и прочих обязательных элементов шел раздел «Обстоятельства дела».

— Это можно не читать, — решительно заявил Петр. — Это всё мы и так знаем.

Настя пробежала глазами первую фразу, покачала головой.

— Я бы на вашем месте прочитала.

Петр послушно начал читать, но тут же вскинул голову и уставился на Настю:

— Откуда это взялось?

Она кивнула:

— Вот и я о том же. «Сокольников А.А. обвиняется в том, что двадцатого июня девяносто восьмого года по месту проживания совершил убийство мужа и жены Даниловых и их ребенка, девочки шести лет», — зачитала Настя. — В тех документах, которые мы успели прочитать, нет ни слова о том, что Сокольников убил ребенка. Та версия, которая прозвучала в момент явки с повинной, пока ничем не опровергнута, в убийстве девочки он не признавался. Так откуда взялось обвинение в третьем убийстве? Можно предположить, что эксперт, составлявший окончательный вариант акта, скопировал формулировку дословно из постановления следователя о назначении экспертизы, особо не заморачиваясь. Проверить это мы никак не можем, ибо первой страницы постановления у нас нет, есть только вторая, где уже идет перечень вопросов к экспертам. Но почему следователь так написал в постановлении — это вопрос хороший.

— Следователь мог ошибиться?

— Легко. Он такой же человек, как все. А устает больше многих других. Но ошибка не пустяковая, и ее должен был заметить адвокат и поднять хай. Посмотрим, возможно, именно так и произошло, это мы увидим из других документов, до которых мы пока не добрались.