Другая правда. Том 1

— Подэкспертный контактен, внешне спокоен, инициативен в беседе; долго, очень обстоятельно излагает обстоятельства инкриминируемого деяния (вариант событий соответствует последней предъявляемой версии в уголовном деле). Точка. Что думаете?

— А я должен что-то думать? Вы же прочитали только одно предложение, в нем нет никакой новой информации. Или я чего-то не понимаю?

— В этой фразе есть по меньшей мере три пункта, на которые я предложила бы вам обратить внимание. Сокольников рассказывает о том, что убил Георгия и Людмилу Даниловых, а ребенка убил кто-то из родителей, скорее всего, отец. Экспертная комиссия констатирует, что данное описание соответствует последней на тот момент версии, предъявляемой в уголовном деле. Иными словами, обвинение в убийстве девочки никто Сокольникову не предъявляет. Стало быть, можно с уверенностью полагать, что в описательной части акта содержится обычная незлонамеренная ошибка. Внимание подвело. Второй момент: Сокольников долго и обстоятельно излагает ход событий, то есть подтверждает собственное признание в совершении преступления. Ни от чего не отказывается, не пытается склонить психиатров на свою сторону, не жалуется на ложность обвинения, не рассказывает о том, что в милиции из него выбивали признание и явку, не выдвигает утверждений о собственной невиновности, не симулирует психическое заболевание, благодаря которому может попробовать уклониться от уголовной ответственности, не ссылается на спасительное «не помню». Возьмем это на заметку. И третье: он внешне спокоен и инициативен в беседе. Вам понятно, что такое «инициативен в беседе»?

— Ну да, — немного обиженно ответил Петр. — Что тут непонятного? Вы меня за совсем тупого держите, Анастасия Павловна?

Она подняла руки, раскрыв ладони в примирительном жесте.

— Извините, не хотела вас задеть. Я же предупреждала: характер у меня плохой. Можем сделать предварительный вывод, что беседа доставляет Сокольникову удовольствие, он видит ее полезность для себя, ему нравится отвечать на вопросы и рассказывать даже то, о чем его не спрашивали. Следующая фраза: «При рассказе речь хорошо литературно оформленная, фразы сложные, разветвленные, описываются очень подробные детали событий, их точная последовательность, мельчайшие оттенки внешней обстановки, поведения участников, собственного психологического состояния и своих ощущений».

Настя сняла очки и сделала приглашающий жест рукой.

— Прошу. Слушаю ваши выводы.

— Не очень-то похоже на пограничную умственную отсталость, — с сомнением проговорил журналист.

— Согласна. Кстати, имейте в виду: в Международной классификации болезней такого заболевания нет. Пограничная умственная отсталость — это вариант нормы. Да, у самой нижней ее границы, но все-таки не патология, а норма. Что еще?

— Вроде всё, больше ничего не вижу.

— Меня смущают эти детали и малейшие оттенки как хода событий, так и собственного психологического состояния Сокольникова. Если бы он был профессиональным киллером, тщательно планирующим убийство и в ходе выполнения внимательно следящим за тем, чтобы все было как надо, я бы сочла, что все правильно. Это его работа, его профессия, в ней нет места эмоциям, он должен стараться избегать ошибок, делать все аккуратно и продуманно, хладнокровно, а впоследствии анализировать упущения и промахи, обогащая собственный опыт. Но речь идет о молодом человеке, самом обычном, который внезапно оказался в ситуации агрессивного нападения со стороны соседей по квартире. Ему должно быть очень страшно, идет мощный выброс адреналина, все совершается быстро… Не верю я, Петр, что в таких обстоятельствах можно зафиксировать и запомнить все детали. Конечно, всё бывает, и люди разные. Но я бы этот момент тоже запомнила, он может пригодиться впоследствии.

Она снова нацепила очки и продолжила:

— «В материалах дела даже в первой предъявляемой версии (в день ареста) имеется такая деталь, показывающая полноценное отражение окружающей обстановки: „…Почувствовал, как хрустит грудная клетка Данилова“ (допрос Сокольникова А.А. от третьего сентября девяносто восьмого года). В изложении событий не менее тонко и подробно описываются собственные мысли, мотивы, логическая обоснованность последующих действий». О как! Даже логическая обоснованность! Наш Сокольников просто супергерой какой-то, не теряет выдержки и хладнокровия и сохраняет способность мыслить и действовать логично и последовательно. Запомним и это. Идем дальше: «Тем не менее, несмотря на блестящую память, проявившуюся при обсуждении инкриминируемого деяния, дал частично ложные биографические сведения и ложные обстоятельства явки с повинной». Н-да, — протянула Настя. — Супергерой у нас с вами получается какой-то подпорченный: память есть, а ума нет.

— Почему ума нет? Из чего это следует?