Другая правда. Том 1

— Для меня — может быть, — кивнула она. — Но не для вас. Вы пишете книгу, создаете художественный вымысел. Петр, мне показалось, что вчера вы все поняли и сегодня утром мы с вами обо всем договорились. Не начинайте, пожалуйста, снова эти бессмысленные препирательства. Вы учитесь читать дело. Всё. На этом вопрос закрывается.

Ей показалось, что молодой человек расстроился, и Настя в очередной раз упрекнула себя за излишнюю резкость.

* * *

У меня есть цель. Может, не такая великая и прекрасная, как те цели, которые ставили перед собой гениальные ученые или выдающиеся политики, но она есть. Пусть маленькая, пусть скромная, если судить с позиции мирового масштаба, но она — моя, я ее люблю и я к ней иду. Очень медленно, конечно, что и говорить. Хотелось бы побыстрее, но уж как могу. Да и торопиться мне некуда, времени впереди много. Я все успею. Главное — не потерять веру в себя.

А верят в меня не все. По меньшей мере один человек веру в меня утратил. И это очень обидно и неприятно.

Я не собираюсь никому ничего доказывать специально, я просто иду к своей цели и надеюсь, что все получится. Кто надо — тот поймет, как был неправ, как ошибался, когда не верил, что я смогу.

* * *

Алла Владимировна любила опекать молодежь. Можно даже сказать, что она сделала из этого хобби. Пока рядом были муж и сын, она уделяла им много внимания и заботы и ни о каких занятиях и увлечениях, кроме работы и дома, не помышляла. Ну, если только с подружками иной раз встретится, да и то нечасто.

Когда сын уехал за границу, Алла занялась двоюродной племянницей Ксюшей. Сперва просто от скуки, от невозможности заполнить пустоту, образовавшуюся после того, как не о ком стало заботиться, кроме себя. Но очень скоро поняла, что ей нравится сам процесс. Ей нравится играть роль «любимой старшей». Красивая, яркая, живая и общительная, она в любой компании становилась центром внимания. Так было с самого детства, и Алла к этому привыкла и считала само собой разумеющимся. Однако быть центром внимания среди молодежи, а не среди своих ровесников, — нечто совсем иное. Другое качество. Более высокий уровень.

Алла Владимировна много лет преподавала в одном из московских колледжей и имела полную возможность наблюдать и оценивать отличия между сменяющимися поколениями. Ценности и ориентиры, мода и привычки, манеры и словечки — все менялось быстро, и студенты, которых она обучала сегодня, были совсем не такими, каких она выпустила, скажем, два года назад. Ей стал очевиден колоссальный разрыв между поколениями и почти полная невозможность взаимопонимания между ее ровесниками и современной молодежью. Она видела, как те, кому за пятьдесят, не могут найти общего языка с теми, кому до тридцати, слушала сетования подруг и знакомых. Да что подруги! Разве у нее, Аллы, нет собственного опыта? Со студентами всегда было трудно, а вот с сыном проблем не было, его друзья охотно приходили к ним домой и подолгу засиживались в обществе хозяйки. И только когда сын уехал и его друзья перестали приходить, Алла Владимировна начала задумываться. Она знала: о ней часто говорили за глаза, что она слишком красива для того, чтобы оказаться умной. На самом же деле Алла глупой не была. Отнюдь. Едва ощутив пустоту и осознав потребность заполнить ее доверительными отношениями с кем-то молодым, она принялась копаться в себе и в конце концов вывела формулу: «У молодежи другие интеллектуальные и эмоциональные потребности, не такие, как были в их возрасте у нас, поэтому они избегают нашего общества, им с нами скучно, мы ничего не можем им дать. Мы даже не можем давать им советы, потому что наше знание жизни основано на совершенно другом опыте, который устарел и не годится для современности. Все теперь меняется очень быстро, и то, что казалось и продолжает казаться нам привлекательным, ценным или важным, не имеет в глазах молодежи ни малейшего значения и ни малейшей ценности. И если молодые с удовольствием проводят время в моем обществе, значит, во мне есть что-то такое, что не теряет своей притягательности, несмотря на различия в воспитании, образовании и образе мыслей».