Другая правда. Том 2

Алина Римицан произвела на Настю впечатление человека спокойного, уравновешенного и неторопливого. Наверное, только с таким характером и можно было уживаться рядом с Виталием Горевым, взрывным и скорым на расправу. Значит, время еще есть, хотя бы несколько часов, до вечера, пока Горевой не вернется домой. Не станет она немедленно после ухода гостей звонить Виталию Владимировичу с неприятными и не особо проверенными новостями о его помощнике. «Но, возможно, я ошибаюсь, и Алина вовсе не такая, – с тревогой думала Настя. – Я вообще часто ошибаюсь, а в последнее время – даже чаще, чем допустимо. Как я могла не подумать, не предусмотреть!»

Пока ждали кофе и десерт, она снова уткнулась в айпад. Статьи в Википедии не было, видно, не того полета птица. Пришлось пробегать глазами немногочисленные имеющиеся интервью в поисках нужной информации. Ничего конкретного не находилось, вот только одно упоминание: «Вопрос: Сегодня актуальной является тема патриотического воспитания подростков и молодежи. Как вы относились к урокам начальной военной подготовки? Занимались серьезно? – Ответ: Нет, мы этот предмет всерьез не воспринимали, валяли дурака на уроках, нарушали дисциплину, а военрука за глаза называли Бяшей, хотя на самом деле он был Алексеем Ивановичем. Сейчас даже не вспомню, почему к нему приклеилось такое прозвище. Но теперь я с благодарностью вспоминаю его уроки. Знания, которые он давал, мне очень пригодились». Военрук Алексей Иванович по прозвищу Бяша… Ладно, хоть так.

Настя ввела имя, отчество и данное учениками прозвище в строку поиска и довольно быстро нашла сайт группы, где выпускники школы выкладывали школьные фотографии и делились воспоминаниями о годах учебы и учителях. Историй о Бяше оказалось немало, военрук Алексей Иванович проработал в этой школе много лет. Нынешний номер школы был четырехзначным, теперь это гимназия. Еще через минуту стали известны прежний, еще советских времен, номер и адрес. Улица Гарибальди. Черемушкинский район. Неподалеку от улицы Новочеремушкинской.

– Анастасия Павловна, вы опять молчите, ничего не объясняете, – с упреком сказал Петр. – Что вы там ищете-то? По нашему делу или что-то свое?

– Сейчас, – пробормотала она, – минутку подождите, я сделаю один звонок и потом все расскажу.

Голос Назара Захаровича звучал в трубке приглушенно и расстроенно.

– У Элки моей давление внезапно подскочило, пришлось «Скорую» вызывать, они укол сделали. Элка уснула, так что я стараюсь не шуметь. Эх, старость не радость… А ты чего хотела, дочка?

– Список, про который вы говорили.

– Так ты же вроде выяснила уже, что в нем есть тот, кто тебе нужен.

– Мне теперь все нужны.

– Размах у тебя, однако… Ладно, сейчас листочек достану. Куда ж я его задевал? Сунул куда-то, думал, больше не пригодится, – бормотал Бычков. – А, вот, нашел. Записывай.

Он диктовал, а Настя быстро печатала фамилии в «Заметках» на айпаде. Имя, которое она ожидала услышать, оказалось в самом конце списка.

– Разве он тоже судимый? Вы вроде говорили, что Зинаида Ивановна помнит в основном тех, кого потом посадили по малолетке, потому что по ним отписываться много приходилось.

– Это да, но этого паренька она запомнила, потому что он из хорошей семьи, на учете в инспекции не состоял, весь такой приличный пионер-комсомолец, а к Мытарю таскался. Потому, собственно, и назвала его в самом конце.

– Значит, не судимый?

– Да кто же его знает, дочка, как у него потом жизнь сложилась. Но до восемнадцати лет – Зиночка уверена, что нет.

Приличный пионер-комсомолец по фамилии Климанов. Будущий писатель Владимир Климм. Ну почему, почему она, Настя Каменская, такая тупая самонадеянная дура?! Почему не выслушала еще утром по телефону весь список полностью, а ограничилась тем, что спросила, нет ли в нем Дмитрия Щетинина? И еще радовалась, когда дядя Назар подтвердил: да, есть. Гордилась своей проницательностью. Да грош ей цена после таких чудовищных ошибок!