Другая Шанель

Пабло Пикассо появляется в ателье на улице Камбон с видом человека, заглянувшего туда случайно. Но на самом деле у него проблема, в которой ему не хватает духа признаться, но которую он все-таки надеется решить с помощью Коко. Его возлюбленная, Ольга Хохлова, одна из лучших балерин Русского балета, всего неделю назад родила сына, Пауло. И сразу же уехала в Фонтенбло, где решила пожить некоторое время. Ей нужен покой, и она думает найти его там, в самом сердце Иль-де-Франс. А Пикассо ненавидит одиночество в ночные часы. Он сразу вспоминает о Коко, близкой подруге Миси Серт, от которой узнал, что мадемуазель недавно переселилась в роскошные апартаменты. Может, ей не доставит труда предоставить ему временную обитель?

– Буквально на несколько дней, Коко. Ты же знаешь, мы, мужчины, не переносим одиночество.

– Буду рада пригласить тебя, правда. Возможно, как раз в эти дни ты встретишь у меня Игоря Стравинского. Он тоже собирается пожить у меня.

Вечерами в гостиной Шанель можно встретить и еще одного весьма необычного гостя. Это Пьер Реверди, поэт-сюрреалист, пожалуй, наиболее непонятый из всех сюрреалистов. Хотя некоторые литераторы, например Луи Арагон, считают его несравненным талантом. Коко увлечена Пьером. Не столько как мужчиной, сколько его потрясающим красноречием, которое, правда, часто прерывается необъяснимым молчанием. Личность Реверди – вообще загадка из загадок. Эйфория, заразительная для окружающих, чередуется у него со вспышками жесточайшего уныния. Он не просто приходит к Габриель, но иногда останавливается в одной из комнат в ее доме. Но и здесь есть свои странности. Живет он у Шанель подолгу, а потом вдруг бесследно исчезает без всякого предупреждения и может отсутствовать неделями. Коко известно, что в эти периоды Пьер живет у Генриетты, своей старой подруги, работающей портнихой в одном из парижских ателье. Запущенная квартирка Генриетты находится в доме № 12 по улице Корто, неподалеку от Монмартра.

– Ты слышала про Пьера? – шепчет ей Мися однажды, когда поэт в очередной раз исчезает из дома на улице Фобур Сен-Оноре.

– Нет, но надеюсь, с ним ничего не случилось?

– На самом деле ничего страшного. Но то, что произошло, довольно странно… Он решил покреститься или даже уйти от мира, я не очень поняла. Говорит, у него религиозный кризис и ему необходимо укрепиться в вере. Будем надеяться, нашему другу не придет в голову заявиться сюда и читать нам всем проповеди.

Лицо Мизии освещает широкая улыбка, а Коко решает как можно скорее написать Пьеру письмо. Она еще не знает в точности, что, собственно, писать, потому что пока не понимает, насколько силен его новый порыв. Но ей совсем не хочется терять друга, и она надеется вернуть его к нормальной жизни.

– Как, по-твоему, происходят эти метаморфозы?

Адриены внимательно рассматривает наброски Коко к летней коллекции.

– О каких метаморфозах ты говоришь, Коко?

– Я имею в виду Пьера Реверди. Я же тебе рассказывала! Он вдруг нашел себя в вере. Должна сказать, его постоянно что-то мучило. Но, честно говоря, этого внезапного обращения в религию я от него совершенно не ожидала.

Не отрывая взгляда от эскизов, Адриены рассеянно отвечает:

– Иногда мы делаем выбор из-за какого-нибудь неприятного события, заставляющего пересмотреть всю свою жизнь, из-за боли, которую испытываем. У каждого свои причины.

– Да, наверное… – шепчет Коко, опустив глаза, – кажется, что она говорит сама с собой. – Реакция на боль… На сильную боль…

Сама она пережила страдания, связанные с потерей Боя, не обращаясь к помощи высших сил. Коко привыкла надеяться только на себя.

– Рауль, – говорит она чуть позже к своему водителю, усаживаясь на заднее сиденье «роллс-ройса», – едем в церковь Сен-Жермен-де-Пре, в Шестой округ.

Об этой церкви Коко неоднократно слышала от Хосе Марии Серта. «Это одна из самых старых церквей Парижа, – говорил ей художник. – Один из ее нефов построен в одиннадцатом веке».

– Приедешь за мной ровно через двадцать минут, Рауль.