Другая сторона

– Ну и что?– Краузе одним глотком допил пиво, и смял банку в кулаке. – Нет, не зря говорят, что природа отдыхает на детях гениев… Ты знал его восемнадцать лет из которых большую часть только и мог, что пускать пузыри. Я все-таки гораздо больше. И поверь мне – Чес знал, что делал, когда писал сценарий похорон.

– А отец был гением? – сказал Наткет, сделав вид, что не заметил оскорбления.

– Угу, – Большой Марв достал еще одну банку, но открыл ее куда как осторожнее. – Чертовски умный парень, иногда даже слишком. Ветер в голове, вот как я это называю. Да что там ветер! Самый настоящий шторм, десять баллов – не меньше. Много идей и ни на полпальца усидчивости. Болтало его, что тот таз с мудрецами. А если вдуматься, он и был тем тазом…

– Да уж, – улыбнулся Наткет. – Усидчивости ему недоставало. Хотел всего и сразу, ни на чем не мог остановиться.

– Он был настоящим исследователем. Почти профессором. Ты знал, что ему предлагали место в Академии Наук?

Краузе посмотрел на Наткета сквозь алюминиевое кольцо пивной банки, как в прицел. Место в Академии Наук? За какие такие заслуги? Отец даже в колледже не учился… Большой Марв подмигнул.

– Это он сам рассказал? – догадался Наткет.

– Точно. Только он отказался – расхождения с официальной наукой. Он посвятил себя изучению Спектра, леса и побережья. И добился впечатляющих результатов.

– Он добился того, что пропал без вести, – буркнул Наткет.

– И этого тоже, – вздохнул Краузе. – Но это лишь следствие. Ты тогда маленький был и многого не понимал… Да и не думаю, что поймешь сейчас.

– С чего это? – возмутился Наткет.

Конечно, Краузе спас ему жизнь, но разве это дает ему право решать, что Наткет поймет, а чего нет? А это «что-то затевается»? Подобные многозначительные недомолвки Наткет терпеть не мог.

– Ладно, забудь, – Краузе махнул рукой. – Всему свое время. Может потом поймешь, может и нет. Не знаю, что лучше. Пойдем, лучше покажу тебе кое-что…

Они спустились с домика на дереве и прошли к гаражу. С жутким скрипом открыв железную дверь, Краузе щелкнул выключателем. От оранжевой лампочки, болтавшейся на перекрученном шнуре, света было кот наплакал. Одни длинные тени. Большой Марв отпихнул ногой металлический ящик с блестящими черными деталями и прошел вглубь гаража.

– Смотри, – с гордостью сказал он.

Наткет прищурился. Он думал, что в гараже окажется оборудование радиостанции «Свободный Спектр» – микрофоны, передатчики и чего там еще полагается. Но в полумраке блеснул зеленой краской округлый капот автомобиля. Наткет замер с раскрытым ртом.

– Это же… – начал он.

– Точно, – кивнул Большой Марв.

Отцовский Фольксваген-Жук! Наткет узнал машину с первого взгляда. В детстве он терпеть ее не мог: крошечная и нескладная, с выпученными глазами-фарами, в которых застыло дебильное удивление – не автомобиль, а детская игрушка или герой мультфильма. Да к тому же того салатного цвета, который можно описать только словом «веселенький». Наткет обрадовался «Жуку», как старому приятелю, но в глубине души вновь зашевелилось смущение.

– Твое наследство, – сказал Краузе, постучав по крыше. – И на ходу. Я поставил усиленный движок, кое-что заменил и подлатал. Бегает, как новенькая.

– Ага, – сказал Наткет, опасливо подходя к машине. У дальней стены он приметил и старый мотоцикл Краузе, пыльный и заросший паутиной.

– Уже не катаетесь? – спросил он. Механик поморщился.

– Не время. Игры кончились, все идет слишком быстро. На этой лошадке мне не угнаться…

– Ну, почему, – сказал Наткет. – Сколько он выдает? Сотни полторы? Можно угнаться за чем угодно.

Он прижался к окну, заглядывая внутрь салона «Жука». Стекло тут же запотело от дыхания, а Наткет так и не разглядел, что внутри. Интересно, а остались ли цветные коврики на сидениях?

– Скорость – понятие относительное, – заметил Марв.

– Кажется, наоборот, – сказал Наткет. Он открыл дверь и сел на место водителя. В «Жуке» было тесно – колени почти упирались в приборную панель. Наткет пробежался пальцами по холодному пластику руля. – Заправлена?

– Естественно, – сказал Большой Марв. – Раз в неделю гоняю по двору, чтобы не застаивалась. Машины в стойле чахнут.

Раз в неделю по двору? Наткет оглядел машину. Как он здесь помещается, то?!

Они вышли во двор. Краузе повернулся к лесу и замер, погрузившись в отрешенную задумчивость. Наткет молча стоял за спиной. Снизу казалось, что укрывшее холмы зеленое море дышит, вздымается и опускается с пугающей ритмичностью. Словно под холмами спало огромное древнее чудовище. Наткет вспомнил гигантского дракона про которого рассказывал отец. Может лес и был тем самым чудовищем? Наткет поискал взглядом просеку, но ничего так и не увидел.

– Для чего нужны лесорубы? – спросил Большой Марв.

Наткет дернул плечом.

– Рубить деревья, для чего же еще?

Механик тяжело вздохнул.

– И да, и нет. Конечно рубить, но это не истинное предназначение.

Наткет закатил глаза. Итак пошли разговоры об «истинном предназначении». Теперь жди беды – банальных истин, а то и мистической ерунды.

– Лесоруб… Он следит за лесом. Как врач.